С чего комбайнер урожай собирает
Добавил пользователь Владимир З. Обновлено: 18.09.2024
В стране собран очередной высокий урожай . Это событие вызвало опять же очередную волну сравнений с прошлым. В статье коснёмся и этого, но основное в ней - всё же личные размышления о перспективах для нас, людей, в происходящем вокруг темы урожая. Поговорим об этом.
Предыстория
Так уж получилось, что в моём детстве дорога из центральной усадьбы в город пролегала рядом с нашим совхозным гаражом. Прежде чем проехать мимо него, в окно автобуса можно было наблюдать его предполье . Если выражаться военным языком.
А вот задний двор гаража мы любили. Там тоже стояла разукомплектованная техника. Почти новая. С неё снималось то, что было нужно для поддержания в рабочем состоянии иных машин, но в принципе было легко представить себя хоть танкистом. Хоть комбайнёром.
Для меня детские воспоминания о совхозном гараже - вот эта стоянка почти целых машин, по которым можно было лазить, и то страшное, бесполезное поле за его забором.
Прошлое и настоящее в цифрах.
Если обратиться к справочнику ( Сборник "Народное хозяйство РСФСР 1990" ), то получается, что с 1980 по 1986 год включительно в республике выпускалось от 112 тысяч только зерноуборочных комбайнов. Оттуда же можно узнать, что в сельхозпредприятия РСФСР отгружалось больше половины произведённых машин.
Иными словами - каждый год около 60 тысяч новых комбайнов вступали в "бой за урожай".
А всего в том 1990 году в строю республики числилось более 407 тысяч танков этих машин.
- На 63 млн. гектар, засеянных зерновыми в 1990 году.
- И собранный урожай - 116,7 млн. тонн зерна в обработанном виде.
В относительных цифрах получается, что
- один советский комбайн в среднем намолачивал около 300 тонн зерна со 150 гектар пашни. Опять же из средних цифр получается, что полное замещение парка комбайнов происходило в течение 7 лет.
В 2017 году в стране было произведено 7606 комбайнов и это был лучший результат с 2010 года. В 2018 было произведено тоже не больше. Ещё чуть более 1000 комбайнов импортировали из-за рубежа. Общий парк комбайнов в РФ в 2018 году насчитывал менее 57 тысяч машин.
- При 46,3 млн. гектар под зерновыми.
- Собран урожай в 113 млн. тонн.
В относительных цифрах:
- один российский комбайн в среднем намолачивает около 2000 тонн зерна с 800 гектар пашни. Опять же из средних цифр получается, что полное замещение парка комбайнов происходит тоже в течение 7 лет.
Выводы арифметические.
В РФ собираются сопоставимые с РСФСР урожаи
- при меньших почти в полтора раза площадях посеянного,
- и более, чем в 7 раз меньшем парке комбайнов.
Выводы человеческие
Защитники социализма традиционно указывают вот на эти 100 тысяч тракторов + 100 тысяч комбайнов, выпускавшихся в год. На те десятки миллионов шарикоподшипников, которые требовались ежегодно для этих и иных машин. И прочее, прочее, прочее подобное, что, безусловно, указывает на мощь промышленной базы прошлого. И её отсутствие сейчас.
Сгоревший в поле "Дон-1500". Но значительно чаще техника просто разваливалась. Источник фото: nikvesti,com
Сгоревший в поле "Дон-1500". Но значительно чаще техника просто разваливалась. Источник фото: nikvesti,com
Что само по себе как бы намекает на их невысокие эксплуатационные качества и безалаберное отношение к технике её производителей, сельхозработников.
Я же хочу сказать иначе. И об ином, чего не видят (или не хотят видеть) в ходе этих регулярных споров.
Во-вторых , сейчас абсолютно иначе выстроены процессы по использованию сельхозтехники.
Если смотреть статистические данные вглубь до 40-ых, то имеем следующую картину:
- В 40-50 годы(время существования МТС), на условные 1000 гектар зерновых (мехколонны обрабатывали порядка 94% пашни) - приходилось 3,5 комбайнов;
- В 60-90 годына те же 1000 гектар для уборки требовалось около 7 комбайнов;
- Сейчасоколо 1,2 комбайна.
В современный период произошёл сначала распад пашни на лоскутное одеяло мелких паёв. Затем эти лоскуты начали укрупняться в виде фермерских хозяйств и сельхозкооперативов.
Это был объективный процесс, вызванный невозможностью содержания и закупки новой техники с малых размеров пашни. Статистически, кстати, сейчас в РФ средний размер фермерского хозяйства в аккурат 1000 гектар, т.е. примерно ровно столько, сколько "по зубам" в среднем для 1 комбайна в сезон.
Следом на всё это упали крупные агрохолдинги.
Именно наши современные агрохолдинги возродили в новом качестве сталинские МТС. Каждый из них имеет свои мехколонны. Которые мы можем наблюдать кочующими по нашим федеральным трассам от региона к региону. Вслед за текущими работами сельхоз сезона. С юга на север сначала идут тягачи с могучими тракторами и распашниками на платформах. Затем везут сеялки. Летом везут комбайны.
У нас в Курской области это выглядит так:
Один такой комбайн в мехколонне за сезон уверено намолачивает по 15000-17000 тонн. Сравните его с 300 тоннами за сезон советского комбайна из 1990-го года!
А что сравнивать, если процессы организации и ведения работ принципиально иные?
Беда человеческая
- Просто от себя по наблюдаемому и как прогнозируемое в ближайшее будущее.
Даже к местным относительно небольшим компаниям уже подкатывают технологии агродронов будущего. Из новостного этого года:
Эти же комбайны-роботы в этом году тестировались на уборке урожая на полях России, Аргентины и Китая. Было объявлено о получениях контрактов на сотни комплектов, которые превращают обычный комбайн в автономный дрон.
В Томской области компания в этом же году обкатала иное решение – симбионта машины и человека. Рулил комбайном робот, а режимы работы штатного оборудования, как и прежде, контролировал комбайнёр. Не отвлекаясь на руль, он больше внимания уделал аспектом уборки. Результаты такого гибрида оказались лучше, чем у чисто робота и у комбайна с человеком на контрольных соседних полях.
Главная проблема разработчиков сейчас в том, что продвижение технологии агродрона напоролось на полное неприятие такого решения в сельхозорганизациях - там отказываются увольнять людей, из-за внедрения этого "железа". Отчасти по человеческим мотивам. Отчасти из-за недоверия в завершённость испытаний предлагаемой технологии.
Симбионт рассматривается, прежде всего, как временный компромиссный вариант для более лёгкого захода новых решений в хозяйства – человек же вроде как не уволен.
Его уволят потом. Когда бортовой комплекс запомнит не только цифровую карту маршрута по данному конкретному поля для более уверенной уборки в следующем году там же. Но и запомнит те манипуляции, которые делал комбайнёр с обвесом и режимами работы оборудования. Пока как страховка на будущее. Потом как замена человеку, когда начальство в дрона поверит.
То же самое сейчас происходит с тракторами, грузовиками, такси. Беспилотники широко охватывают наш мир. И работу многих. Они вытеснят в будущем гастербайтеров, которые ранее вытеснили нас с нашей работы у нас же дома.
Главными жертвами "Курской дуги" 1943-го были не танки. И не противотанковые орудия. Главными жертвами стали - люди. Как сейчас они же становятся жертвами наступления машин.
PST: Если Вам понравилась эта статья - поставьте лайк. Если возникло желание и далее знакомиться с моими авторскими статьями - подпишитесь. Спасибо за уделённое Вами время на чтение статьи. Хороших Вам дня и вечера.
Работаю с помощником , убираем хлеб на Гомельщине. Работа интересная, так сказать азарт – кто больше нажнет. От этого и зарплата зависит. Ну а самое трудное – это жара и пыль. Ты же едешь, нюхаешь, чтобы ремень какой не загорелся. Смотришь по сторонам, чтобы не забило ничего. Дверь открываешь, чтобы выскочить, посмотреть что-то – сразу кабина пылью наполняется. Кондиционер есть, да, но когда большая жара, не особо помогает. Конечно, трудновато, – отмечает Андрей.
Каждый день с семи утра мы уже на работе. Готовим комбайн и ждем, пока роса спадет. И в поле до восьми-девяти вечера. Когда начинает темнеть, зерно становится влажным, нельзя молотить. Получается, 13-часовой рабочий день, и почти все время в поле. Обед привозят, потом ужин. Дают макароны, картошку, котлету, булочку, компот, минералку – хватает, наедаемся. Долго на обеде не сидим: ведь время – деньги, – дополняет помощник комбайнера.
Иногда в жатку попадает что-то, приходиться тратить время и вытаскивать. Недавно в жатку попала проволока, потратили прилично времени чтобы вытащить. А время золотое, зарплата зависит от того, сколько сожнешь – вот и спешат больше убрать зерна, – говорит комбайнер Андрей.
Справочно. Беларусь в этом году планирует собрать 8 млн т зерна. На 25.07.2020 г. убрано 12,7% площадей при урожайности 37,1 ц/га, получен первый миллион хлеба, если говорить точно – 1 млн 32 тыс. т зерна. В полях сейчас работают 8,5 тыс. комбайнов, дорабатывают зерно 2,3 тыс. очистительно-сушильных комплексов. В отгрузке задействованы 9,6 тыс. машин. Все условия созданы и для механизаторов, и для управленцев, чтобы без потерь убрать хлеб. Темп уборки урожая 4-5% (106 тыс. га) в день, что позволит при хорошей погоде убрать весь урожай за 22 дня. Сложность уборочной кампании в этом году в том, что работы начались на 10 дней позже, чем в 2019 г.
Андрей с помощником работает на комбайне отечественного производства – Палессе GS12. Комбайн Полесье GS12 (КЗС 1218) представляет собой высокопроизводительную сельскохозяйственную технику с молотильно-сепарирующим аппаратом, оснащенным функцией ускорения потока хлебной массы. Отличительной особенностью модели являются большие размеры молотильного барабана и барабана-ускорителя (800 и 600 мм). По данному параметру машина превосходит все другие комбайны своей категории. Подобное преимущество позволяет использовать Палессе GS12 для уборки влажных, засоренных и высокосоломистых культур. Для грунта с малой несущей способностью предлагается специальная версия с полным приводом.
Серия Полесье GS12 является одной из наиболее удачных и пользуется большой популярностью не только в Беларуси, но в России, основным ее конкурентом считается модель Акрос 580. Потребители ценят в белорусской технике высокую работоспособность и доступность.
Полесье GS 12 больше подходит для средних и крупных хозяйств, поскольку имеет высокую производительность. Применяется комбайн для высокорентабельной уборки зерновых культур. Конструктивные особенности гарантируют отличное качество обмолота и большую скорость выполнения работ. Полесье GS 12 эффективно работает в любую погоду и может обрабатывать высокостебельные культуры.
Еще около месяца механизаторы в поле будут работать почти без выходных, пока не уберут зерновые, затем перейдут на кукурузу. Уборочная – считай, единственная возможность хорошо заработать в деревне, некоторые даже берут отпуска на основной работе и садятся на комбайн. Мужики говорят, что вакансии помощников комбайнера еще есть, так что в хозяйствах ждут желающих поучаствовать в страде.
А ведь в прошлом году это делали senior-разработчики.
Возможно, вы помните, что мы говорили про то, как можно сильно улучшить работу обычного сельскохозяйственного комбайна, если использовать нейросетки для распознавания культур и препятствий и робота для автопилотирования. Всё это (кроме процессоров Nvidia и ещё части железа) — наша разработка. А радость в том, что в некоторых южных регионах страны закончилась уборочная страда, и наши комбайны показали себя лучше, чем ожидалось. Слава роботам!
В этом году мы поставили несколько сотен блоков из мощного графического ядра (для нейросетей), камер, гидравлических насосов или CAN-модулей для подруливания. Если в прошлом году агропилоты были в опытной эксплуатации, то сейчас речь идёт уже про серийные модели. И они справились.
Более того, они справились лучше, чем мы ждали. Кроме того, в релиз вошли далеко не все фичи. В релизе осталось, по сути, ядро, но одно только это позволило получить очень заметный экономический эффект.
Конечно, обошлось не без сюрпризов. Но давайте расскажу более конкретно, с числами и примерами.
Можно разглядеть камеру 2 Мп сверху. NVIDIA TX2 в специальном кожухе и с огромным радиатором монтируется внизу в подкабинном пространстве. Экран — в кабине.
О чём идёт речь
Сельскохозяйственный комбайн по сложности управления похож на церковный орган. Когда в кабине — комбайнёр и помощник, то один рулит (держит кромку), а второй управляет мотовилом, ветрами, барабанами и вообще следит за сбором. Третий в это время может делать отгрузку на ходу в грузовик, едущий рядом. Четвёртый следит за препятствиями. В эпоху СССР в кабине было двое, потом остался один. В итоге он или рулит, или собирает зерно нормально. Стоя на месте, собирать зерно нормально не выходит, поэтому он рулит. Про то, как там всё хитро закручено и почему комбайны регулярно перемалывают людей, врезаются в тракторы и бегущие через поле столбы ЛЭП, — наш первый пост.
Вторая особенность — каждая из ролей, даже если выполнять её не отрываясь, очень монотонная и требует постоянной бдительности. Это как смотреть на трассу 10 часов в день при условии, что нужно поймать буквально два момента за сутки, когда нужна быстрая реакция.
Третья особенность — комбайнёры часто предпочитают убирать быстрее с меньшим КПД (поскольку оплата идёт за отгруженные тонны), а не получать максимум зерна с гектара.
В серию вошли фичи удержания кромки (комбайн сам следит за тем, как едет, и сам рулит) и предотвращения столкновений (комбайн внимательно смотрит по сторонам и прогнозирует движение всего, что видит, — от людей до тракторов). Тут наработки беспилотного трамвая после езды вокруг ВДНХ очень пригодились. В поле куда спокойнее с препятствиями. Про видеоаналитику есть вот здесь.
Отдельное подразделение занимается обучением нейросетей (фотографированием ситуаций и разметкой данных), чтобы определять, где какая культура, как выглядит полёгшая пшеница и так далее. Поскольку обучающих выборок нет, мы ездим в поля и снимаем сами. Это важно, потому что одна и та же культура от сорта к сорту и от климата к климату отличается визуально.
Ещё одно подразделение занимается разработкой железа. У нас есть радар собственной разработки для тепловозов и трамваев, но на комбайне — только камеры, потому что оснащать их нужно как можно дешевле. Сложная история — это разбор протоколов управления (иногда утерянных вместе с производителем, и тогда нужно реверсить) или же установка гидравлики для подмешивания нашего сигнала в руление. Вычислительные модули на каждом комбайне автономные.
Что случилось в этом году
В поля вышли не инженеры и специально обученные испытатели, а обычные работяги, для которых всё это и разрабатывалось. Они убирали реальный урожай. И да, они проверяли нашу систему на прочность, как в том анекдоте про бензопилу.
Больше всего мы боялись, что именно конечные пользователи (комбайнёры) станут мешать внедрению, потому что почувствуют угрозу своей работе. Но всё обошлось успешно. Они понимают ограничения автопилота, понимают, что нужны в кабине, понимают, как он их разгружает и что именно они могут делать лучше. У них увеличивается выработка, а значит, увеличивается заработок за уборочную. Причём значительно: примерно на 10–15 %. Они хотят работать с нашим роботом в паре. В одном хозяйстве они бились за машины с ним.
Человек полностью разгружен. Он включает систему, отпускает руль, в лучшем случае контролирует работу машины, в худшем — сидит в телефоне. Недели уборочной для комбайнёров — это работа-сон-работа-сон-работа. Сил ни на что не бывает в принципе, потому что за месяц нужно заработать на полгода. Наши пилоты стали рассказывать, что у них остаются силы для домашней работы. Машины стали лучше смотреть, потому что после работы хотелось не упасть и уснуть, а можно было заняться техобслуживанием. Те, кто осознанно выбирал больший рабочий день, говорили, что можно легко работать на два часа больше. Они и работали бы больше, но совсем ночью нельзя: роса.
Вот пара картинок, которые соседние механизаторы увидели из своих машин и потом полезли смотреть, как всё устроено:
Уборочная началась с того, что Герман Греф попробовал в Песчанокопской аграрной группе (на крупной серийной партии) и сказал, что освоил за три минуты. Мы гордимся этим видео. Если президент банка справился, то работяги в полях справятся точно.
Не без сюрпризов
К слову о том, как мужики быстро освоили технику. Хозяйство взяло четыре комплекта протестировать, мы приехали, установили их на машины, сделали пусконаладку. Не до конца откалибровали одометрию, потому что для этого нужен дневной свет. Решили сделать с утра. Утром приходят установщики, а мужики на этих машинах на дефолтных настройках уже вышли в поле, всё инициализировали и снимают из кабины, что творит робот. Возможно даже, это был стрим в Инстаграме для остальных на поле. С одной стороны, конечно, хотелось сделать калибровку, а с другой — приятно, что мужики всё сами запустили и всё поднялось на настройках по умолчанию.
После первых дней во многих хозяйствах в нашего робота то ли начинали верить, как во всемогущий интеллект вроде Терминатора, то ли просто тестировали на прочность. Так или иначе, в одном хозяйстве решили попробовать убирать ночью. Иногда люди думают, что робот должен думать, как человек. Были несколько разочарованы тем, что ночью он справляется хуже. Дело в том, что в боевом релизе нет ночной уборки: это требует дообучения и немного других алгоритмов обработки данных. Пока мы гарантируем нормальную ночную работу только при достаточно широком освещении (оно такое на иностранных комбайнах трёх-четырёхлетней давности почти везде), а здесь наши испытатели вышли в поле на отечественном комбайне 16-летней давности с узким мерцающим конусом света впереди. Поскольку ночную уборку большая часть хозяйств не практикует, мы отложили эту фичу на следующий год.
Камера на комбайне одна, потому что приоритет — цена. Вторая не очень увеличивает цену, но очень увеличивает нагрузку на вычисления, а вычислительный блок на 4 Tflops — большая часть стоимости железа. Камера смотрит влево на жатку. Есть несколько экзотических схем (редко используемых в РФ), когда всё интересное происходит не только слева, но и справа. Вообще у нас две основные системы уборки: загонкой и челноком. Работа загонкой: отрезается кусок поля, и вокруг него всё обкашивают по сужающемуся прямоугольнику или кругу, стремясь к центру. Соответственно мы это делаем против часовой стрелки. Челноком: с одной стороны заезжают и ездят туда-сюда — как на принтере. Образуются пустые прогоны между проходками, но зато можно взять участок любой формы. Так вот, для полей сложной формы есть более оптимизированные схемы, которые требуют смотреть в обе стороны. Возможно, в одном из следующих релизов предложим переключение между камерами.
Что дальше
Роботы убирали злаковые: пшеницу, ячмень, овёс, рожь в южных регионах. Ещё не было серийной эксплуатации на кукурузе и подсолнечнике (это позже по агрономическим срокам). Нам интересны ещё рапс и соя. Рапс — это Центральная Россия, пока там ждём уборки. Соя — Сибирь, Алтай, юг Сибири, Хабаровский край, это уже совсем скоро.
Срок жизни комбайна пишут 10–12 лет (но мы часто видим 2005 год, ставили в этом году даже на 2001-й). Мы их все дооснащаем. Потому что, пока лошадка живая, на ней ездят. Когда починка становится дороже стоимости нового, берут новый. Кончается, кстати, тем, что старый комбайн становится донором запчастей для других таких же. Да, это просаженная печень и сломанные ноги, но год-два они работают. Потом всё это сгнивает.
И ещё замечательное — отзывы о том, что с этой экономикой комбайн окупается быстрее. Стоит машина, например, 25 миллионов рублей (зависит от производителя и модели). В хозяйстве считают: пять лет — на отечественные машины, иномарка окупается за восемь лет. Теперь — минус год примерно.
Сейчас мы закончим уборку в этом году на серийных моделях и ещё нескольких экспериментальных, сведём экономику и будем публиковаться в международных экономических обзорах. Наши модули будут ставиться как в таком виде — отдельной коробки на комбайны, так и войдут в виде интегрированных устройств в новые комбайны, если всё кончится хорошо. У нас получилось. Два с половиной года жизни команды, кажется, немного меняют мир.
— Мы сами из Столбцовского района, сюда приехали девятью комбайнами. На дорогу ушло 11 часов. Ну а что вы думали, техника разгоняется только до 27 км/ч, а мы шли на 20 с ГАИ и пожарной.
В этой компании Паша самый классный — говорит, его комбайн идет быстрее всех.
— Выпендриваетесь друг перед другом скоростями? — спрашиваю.
— Бывает, когда в поле заканчиваем, обгоняем друг друга ради прикола. Можно даже развернуться на одном колесе, дрифтануть.
Мы едем на хозяйственный двор, парень разглаживает свою форму и рассказывает, как судьба свела его с комбайном.
— У меня папа тракторист, мать работает бухгалтером в гараже. Я с детства в технике…
— А в IT не хотел? Программисты же современные герои.
— Вы же и сейчас нормально зарабатываете, а вышка зачем?
— Чтобы стать главным инженером, — непонимающе смотрит на меня парень. — Будет большая надбавка: простой инженер получает 600—700 рублей, у главного зарплата доходит до 1100. Да и без опыта и высшего образования сейчас никуда не пойдешь, разве что водителем. А я так не хочу.
В недостатке амбиций молодежь обвиняли всегда — Паша доказывает обратное. Спрашиваем: а подработка комбайнером дает ему то, чего он хочет?
— Вполне. При хорошем урожае можно заработать и $2500 за одну уборку. Средний заработок — это $1500. Завмастерским я получаю 500 рублей — разница огромная. Еще есть вариант сесть на трактор и поработать там, тоже премию дают. Она зависит от нормы. Моя — 746 тонн, и если я ее преодолел, то получаю 200 рублей премии на экипаж: по 100 мне и помощнику.
— Отличные деньги для молодого парня. Собираете на свадьбу?
— До свадьбы еще далеко, погулять надо, — смеется Паша. — Я живу с родителями, в квартире не нуждаюсь. Собираю на машину: у меня мечта — купить Audi 80.
— Это да, но выдержать девушке, что парень уходит в шесть утра, а приходит в полночь, очень сложно, — говорит Паша и ловко подмигивает. — Если найдешь друга из сельского хозяйства, сама сюда устроишься, то тебе сразу и жилье дадут. Другое дело, что городские не сразу привыкают к работе. Они как живут? Пришли домой, отдыхают. Ну ладно, может, еще уберут квартиру. А деревенские сразу идут в огород и смотрят хозяйство. Мы же в первую очередь трудимся, отдыхаем потом.
Пытаемся заглушить в себе чувство вины за нетрудолюбие, пока едем на хозяйственный двор — там в шеренгу стоят комбайны и ждут своего героического, как говорят в новостях, выхода в поле.
— Вам, кстати, важна битва за урожай? Давайте чистосердечное.
— Это очень важно, — чеканит Паша. — Когда тебя вызывают на сцену и поздравляют, ощущаешь, что сделал что-то нужное для страны. И когда платят, понятно, тоже.
Когда приезжаем, Паша показывает свой большой зеленый комбайн. Поднимаюсь по лестнице, впечатляюсь, спрашиваю:
— А его размер на сложность в управлении влияет?
— Размер не важен, важно умение, — отвечает парень и захлопывает за нами дверцу.
— Вот так сидишь, смотришь от начала дня до конца в жатку, — объясняет Паша.
— Это же дико скучно. Мне кажется, здесь только под Rammstein хорошо работать…
— Нет, я такую музыку не люблю. Во-первых, жатва требует концентрации и ответственности — тут и скучать некогда: следишь, чтобы камень не попал или животное. Но на фоне мы слушаем разное: шансон, популярную музыку — Михайлова, Лепса, Басту, Ярмака. Единственное, что напрягает, — очень болит шея. Ну и стекла, даже если на них есть тонировка, все равно горячие — чувствуешь, как печет. Включаешь на максимум кондиционер — потом всю уборку ходишь с насморком, — говорит Паша, пока важно представляет гостей кабине, однако тут же оговаривается: — Но есть и хуже места: вот мужчина работает на тракторе. Там нет кондиционера, он летом все окна открывает — и все равно с него пот ручьями течет. А здесь сидишь, расслабленно слушаешь музыку.
Паша рассказывает, что день начинающего комбайнера выглядит так: подъем, приготовление техники, езда в поле, бесплатный обед (как в школе — три блюда и компот), опять работа, сон. Сначала такой график у парня не менялся: когда вкалываешь с семи утра до двух ночи, о тусовках не может быть и речи.
— Когда жить? Это же изматывает дико. Деньги того стоят?
— Вначале очень тяжело, но проходят дни — ты вливаешься и успеваешь даже где-то погулять с пацанами. Мне вообще работа нравится. Было тяжело только в первые два сезона, теперь намного легче. А вообще, тут весело: есть четыре комбайна — а это восемь человек, подходишь к ребятам, шутишь. О чем? О девушках, это понятно. Мы делимся эмоциями о работе — жизнь же прекрасна, — убеждает Паша.
Говорит, у него вообще в отношениях с техникой полная гармония и любовь. Тем более парню очень повезло: дали импортный комбайн, немецкий, другим же ребятам — белорусский.
— Какая между ними разница? Да огромная: если ты немецкий ставишь на хранение в сентябре, а достаешь в мае, ездишь так, будто только вчера на нем катался, даже мышей нет, грызуны проводку не трогают. Качество запчастей в немецком тоже лучше, — становится серьезным Паша и перечисляет банальные истины: что плохие детали влияют на качество, что задерживают время и что он, как любой человек, на страстях посылает работу подальше.
— Все понимают: это нехорошо. Но приедет проверка и спросит, почему мы такие дорогие запчасти покупаем, есть же дешевле. Но хороший белорусский подшипник не купишь ни за какие деньги — мне не попадался такой. И вот впервые за девять лет ломается у нас немецкий трактор. Мы его разобрали и офигели: там стоят белорусские подшипники. Получается, для экспорта наши могут делать нормальные детали?
Парень сидит на жатке, смотрит на красное знамя, которое подняли в честь лучших работников, и молчит. Вдруг начинает улыбаться и говорит:
— У меня здесь хороший коллектив, — раскрывает душу парень. — Я учил только белорусские комбайны, которые уже редко где увидишь. Вот такой импортный мне дали впервые. Ясно, что ничего я не понимаю. Подхожу к мужчинам, они подсказывают. Душевные люди — знают, что ты новый человек. Когда набираешь тысячу тонн, не жалко таким и проставиться — в конце рабочего дня наливаешь по сто грамм.
На фоне нашего разговора на пару лениво проплывают упомянутые мужики — жалуются, что погода подвела, выясняют, кто главный по урожаю, решают важные мировые вопросы. Мы рискуем прервать эту идиллию:
— А у нас не слишком аграрное государство?
— А чем плохо? Практически все наше идет на импорт, и пустырей нет. Это же хорошо?
У Паши отпуск два раза в году — он выпадает на сессию. Парень говорит, одно другому не мешает: это лучший отдых, потому что лучшая оценка для студента — четверка. Сложно с ним не согласиться.
— 23 — самый возраст для тусовок. Не хочется?
— Хочется. У меня девушка все лето недовольна, что я только два раза в неделю приезжаю.
— Ругается?
— Это плохо?
— А как нужно развиваться молодежи?
— Проявлять интерес к чему-то новому: я езжу на хоккей, играю в футбол, раньше у меня были рыбалка и грибы. Сложно все это совмещать с графиком, но втянешься — и нормально. Прихожу домой, мама говорит отдохнуть. А я умываюсь и иду гулять. Потом сплю пару часов — встаю, будто все восемь поспал. Знаю, что если хорошо погуляешь, тогда будут силы, — делится рецептом Паша.
Нас перебивает телефонный звонок: голос в трубке дает постановление: сегодня комбайны в поле не выйдут.
— Вот опять, это все из-за погоды, — прячет Паша телефон в кармане. — Мы как приехали, она была шикарная. А теперь дожди.
Обещаем вернуться завтра, когда все будет хорошо.
Уборочная страда — это не только ответственное и напряженное время для тружеников полей, но и хорошая возможность прилично заработать. Не случайно сельчане охотно садятся за штурвалы зерноуборочных комбайнов, сменив на время профессию. Нередко на этот период берут отпуска и работники других сфер деятельности, горожане, чтобы пополнить семейный бюджет.
Дмитрий КУХАРЧИК во время уборки рапса.
Дмитрий Александрович не скрывает, что не только любовь к хлеборобскому делу притягивает его, но и возможность хорошо заработать. В 2020-м, например, за уборочную получил более 3 тысяч рублей. Ныне надеется на большее, поскольку урожай лучше прошлогоднего. Правда, полагали, что он будет еще выше, но подвела погода. Сильный дождь со шквалистым ветром положил посевы, побил стручки рапса. Это обернулось заметными потерями. Да и темпы работ будут несколько ниже, поскольку полеглые хлеба убирать сложнее.
Заместитель начальника Берестовицкого райсельхозпрода Виталий Севко поясняет, что на заработную плату участников уборочной кампании влияет не только выращенный в поле урожай. Есть еще несколько определяющих оплату труда факторов. Даже при невысокой урожайности руководство хозяйств стремится всячески стимулировать добросовестный труд работников. Так, чем ниже урожайность, тем меньше норма выработки по уборочной площади и выше расценка.
Директор сельхозорганизации Николай Примаченко добавляет, что реально комбайнер за сезон может заработать свыше 4 тысяч рублей:
— Все зависит от способностей и мастерства механизатора. Если ответственно подошел к подготовке техники, то и убирать будешь без простоев. Кто много намолачивает, тот раньше приходит на работу и позже заканчивает.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Читайте также: