Великая война верховные главнокомандующие м содружество посев 2015
Добавил пользователь Валентин П. Обновлено: 19.09.2024
Русские генералы Первой мировой войны… Негативного о них было сказано много: военное невежество, нерешительность, боязнь ответственности [Беломорцев П. Подготовка старших начальников // Вестник милиционной армии. 1921. № 16 (37). С. 2.]. Недостатков, разумеется, у представителей русского генералитета достаточно - и зачастую не хватало инициативы, решительности, творчества. Не весь генералитет смог адаптироваться к новым реалиям и достойно проявить себя – слишком тяжелой была небывалая доселе война.
Впрочем это было свойственно и другим генералитетам.
Так, комдив В. А. Меликов отмечал, что после объявления всеобщей мобилизации французское командование утратило волю к победе - хоть еще в мирное время для воинских эшелонов были проложены соответствующие маршруты, но уверенная рука полководца, знающего, что он хочет, и имеющего стратегическую перспективу, их не направляла [Меликов В. А. Стратегическое развертывание по опыту Первой империалистической войны 1914-1918 гг. и Гражданской войны в СССР. Т. 1. М., 1939. С. 199.]. Часто и германское командование оказывалось не на высоте. Так, в Восточно-Прусской операции 1914 г. (оперативно одной из наиболее удачных для германцев) комкоры противников не обладали необходимым оперативным кругозором, действуя во вред ходу операции - кроме германских Белова и Франсуа и русского Мартоса [Евсеев Н. Августовское сражение 2-й русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 г. М., 1936. С. 285.]. Причем, имея многочисленные преимущества, прежде всего русские радиотелеграммы, германцы не вполне справились с задачей, упустив многие возможности. Причина - оперативные промахи (даже неряшливость) ряда германских военачальников [Там же. С. 281.].
Война нового типа вычеркнула заочно-директивный метод управления войсками – и для тех кто не смог понять и приспособиться к новым условиям (например генералы А. В. Самсонов (командующий войсками 2-й армии в Восточно-прусской операции.) и П. - Г. К. Ренненкампф (командующий войсками 1-й армии в Восточно-Прусской операции) это закончилось печально. С другой стороны – выдвинулись новые талантливые военачальники (П. А. Плеве, В. Е. Флуг и мн. др.).
Но мы хотим вспомнить имена нескольких генералов русской армии, ставших новаторами в плане тактики применения нового оружия и техники либо эффективном применении новых боевых средств.
В. И. Гурко (слева) и П. А. Плеве (справа)
Эффективно использовал он и бронечасти.
В Лодзинской операции 1-я автопулеметная рота, заняв позицию в засаде на стыке между 5-й армией и 19-м корпусом у Пабяниц, 21 ноября 1914 г. уничтожила 2 полка германской пехоты, пытавшиеся охватить фланг корпуса, и батарею [Барятинский М., Коломиец М. Бронеавтомобили русской армии 1906-1917 гг. М., 2000. С. 20.]. В феврале 1915 г. броневики эффективно поддерживали защитников Прасныша, а затем 5 броневиков 1-й автопулеметной роты отрезали путь отступления противнику, что привело к большим потерям германцев пленными. Резонанс от действий бронетехники в этой операции был столь велик, что отразился в личных записях императора.
А командующему Особой армией генералу от инфантерии П. С. Балуеву (дослужился до должностей главнокомандующего армиями Юго-Западного и Западного фронтов) принадлежит новаторство в деле создания ударных батальонов русской армии. Петр Семенович фактически продолжил дело П. А. Плеве.
При штабе его Особой армии для подготовки инструкторов гренадерского дела в конце марта 1917 г. была организована школа. Первый выпуск и показательные учения в присутствии командарма состоялись в мае. Оперативное отделение штаба армии издало Наставление для ударных частей - первое в Действующей армии и изданное приложением к приказу по армии № 320/48 (утверждено П. С. Балуевым 25. 03. 1917 г.).
В соответствии с ним, в каждой пехотной дивизии появлялся ударный батальон (3 стрелковых роты по 3 взвода и техническая команда из 5 отделений (пулеметное (4 пульвзвода и 2 ручных пулемета), минометное, бомбометное (4 взвода), подрывное (ракетный и подрывной взводы), телефонное (4 подслушивающие и 6 телефонных станций)).
Учтя опыт неудачных и удачных операций по прорыву оборонительных полос противника (на Стрыпе, у Нарочи и под Митавой) периода позиционной войны, Наставление [Наставление для ударных частей. Типо-Цинкография Штаба Особой армии, 1917. С. 3.] зафиксировало необходимость действий ударных частей именно в обстановке позиционной войны и лишь для активных действий. Документ подробно регламентировал тактику применения ударных частей, их организацию, обучение и снабжение. Подчеркивалась преемственность штурмовых частей 1915 – 16 гг. и ударных частей 1917 г. Каждый солдат ударного батальона (помимо нестроевых) обязывался пройти курс гранатного боя, после которого после соответствующих экзаменов (испытаний) получал звание гренадера. Основная задача ударных частей, как и их предшественников - траншейный бой.
П. С. Балуев прекрасно понимал, что в условиях позиционной войны именно ударные части станут лидером в наступательных операциях. Их задачами являлись: прорыв фронта, захват и удержание участков позиций или укрепленных пунктов, взятие пленных или уничтожение вражеских оборонительных сооружений; контратака; поддержка атакующей пехоты.
П. С. Балуев - между А. И. Гучковым (штатском) и А. А. Брусиловым
Но так распорядилась история, что в 1917 г. ударные батальоны не только действовали на острие прорыва, но и стали оплотом верности долгу и носителями высокого боевого духа - вокруг них в обстановке начавшегося разложения армии сплачивались верные присяге войска.
Командующий 10-й армией победитель в Первой Августовской операции 1914 г. генерал от инфантерии В. Е. Флуг для того чтобы хотя б частично сравняться с немцами в артиллерийском отношении, решил придать своим корпусам несколько 6-дюймовых гаубиц, находившихся в Осовецкой крепости и, по заявлению ее коменданта, ему не нужных. Фактически он первым начал реализовывать идею усиления полевых войск орудиями крепостной и осадной артиллерии. Причем с ним был полностью солидарен Э. фон Людендорф, который параллельно и в тот же период времени (!) придал крепостную артиллерию (орудия Торна, Познани и др. крепостей) действующей армии в качестве полевой - что блестяще себя оправдало, обеспечив за германцами артиллерийское превосходство, тем более важное, что русская пехота в смысле натиска, презрения к смерти и дисциплины оценивалась немцами чрезвычайно высоко. Русской армии повезло меньше - когда формирование полевых батарей из вышеуказанных гаубиц уже находилось в завершающей стадии, оно было отменено распоряжением Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта Н. В. Рузского. Это распоряжение лишило армию нескольких мощных батарей, которые могли оказать значительное влияние на исход последующих операций.
Один из наиболее передовых русских генералов, прошедший в годы войны путь от начдива до командующего фронтом, генерал от кавалерии В. И. Гурко особое внимание уделял автотранспорту. Так, в августе 1914 г. в Восточной Пруссии 1-я кавдивизия В. И. Гурко не имела ни легкого, ни тяжелого автотранспорта. И когда начальнику снабжения дивизии удалось раздобыть 3 тяжелых грузовика, это имело огромное значение - без этого транспорта выполнение задачи флангового прикрытия 1-й армии (когда дивизии следовало преодолевать по 50 километров) было бы невозможно [Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. М., 2007. С. 53.]. В г. Ангербург генерал обратился к толпе, попросив сообщить о всех находящихся в городе автомобилях – к сожалению оказавшихся неисправными (пригодились лишь запасные части) [Там же. С. 56.].
Во время Нарочской операции 5-я армия В. И. Гурко 08. 03. 1916 г. на Якобштадском плацдарме впервые в истории русской армии применяет технические новинки – газовые гранаты и огнеметы.
На рассвете 19. 07. 1915 г. германские войска, начавшие переправляться у г. Влодавы через р. Буг, попали под первый в отечественной истории штурмовой удар русской авиации. Беспрецедентное в истории русской армии и новейшее тактическое решение – поддержать гвардейцев 1-й дивизии ударом с воздуха - принял командующий 3-й армией генерал от инфантерии Л. В. Леш. Впервые в истории российской армии было налажено и взаимодействие наземных и воздушных сил - 31-й авиационный отряд, применивший более 4 тонн бомб, действовал синхронно с 1-й гвардейской пехотной дивизией, перешедшей в контратаку.
В 6 часов утра 19 июля самолеты 31-го авиаотряда с 80 кг бомб на борту каждый вылетели к Влодаве - получив сигнал гвардейцев и увидев начало артудара, летчики ринулись в бой. Группа из 5 самолетов под командованием командира отряда снизилась до 250-метровой высоты, и на бреющем полете поливала пулеметным огнем и закидывала бомбами мосты и германскую пехоту. Штурмовка продолжалась до позднего вечера – самолеты шесть раз улетали и, перевооружившись, возвращались и вновь расстреливали и бомбили германскую пехоту. Моральное впечатление от первого штурмового удара российской авиации было так велико, что целые пехотные части противника, бросив свои позиции, бросались в Буг, надеясь доплыть до другого берега. Но в реке многие тонули или расстреливались пулеметным и артиллерийским огнем. Бой за переправу у Влодавы продолжился 20 июля – но, несмотря на то что немцы ввели в бой свои основные силы, овладеть переправой они не смогли. В этот день авиаотряд также поддерживал свою пехоту.
19 - 20 июля на переправах у Влодавы немецким войскам был нанесен настолько чувствительный удар, что в течение целого месяца на этом участке фронта установилось затишье – в то время когда каждый день был крайне важен: ведь русские армии выходили из польского выступа. Русское командование, подтянув резервы, перешло в контрнаступление.
За 2 дня штурмовки 31-м авиационным отрядом, который нанес первый в истории российских вооруженных сил штурмовой удар, было расстреляно 3000 патронов и сброшено 4 тонны бомб. Немцы были вынуждены отказаться от форсирования водной преграды и перейти к обороне – и этим были внесены более чем существенные коррективы в планирование командования германской 11-й армии.
Вот лишь некоторые из примеров Первой мировой войны – когда представители генералитета русской армии сыграли важную роль в деле становления нового оружия либо тактики применении новых боевых средств. Пусть наш обзор и носит поверхностный характер – но он может стать толчком к последующим исследованиям.
- Наличие в библиотеках
- Содержание
- Аннотация
- Данилов Ю. Н. Великий князь Николай Николаевич / Данилов Ю. Н. — 5-332
- Кондзеровский П. К. В Ставке Верховного / Кондзеровский П. К. — 333-480
- Верховные главнокомандующие Великий князь Николай Николаевич и император Николай II в воспоминаниях современников — 481-538
- Базанов С. Н. Великий князь Николай Николаевич младший / Базанов С. Н. — 539-560
- Олейников А. В. Государь император Николай II / Олейников А. В. — 585-675
Книга посвящена двум Верховным главнокомандующим Русской Императорской армии в годы Первой мировой войны - Великому князю Николаю Николаевичу Младшему и Государю Императору Николаю II. В сборник вошли воспоминания их современников, очерки историков, а также документы.
Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник) краткое содержание
Книга посвящена двум Верховным главнокомандующим Русской Императорской армией в годы Первой мировой (Великой) войны – Великому князю Николаю Николаевичу Младшему и Государю Императору Николаю II. В сборник вошли воспоминания их современников – Ю. Н. Данилова (генерал-квартирмейстер Штаба Верховного главнокомандующего), П. К. Кондзеровского (дежурный генерал при Верховном главнокомандующем) и других, очерки историков С. Н. Базанова и А. В. Олейникова, а также документы. Какова роль каждого из главнокомандующих в исходе Великой войны для России? Какими качествами они обладали? Какими видели их современники? Как оценивают их поступки историки? Подобранный составителем материал позволит каждому ответить на эти вопросы, вполне возможно, даже пересмотреть свою точку зрения. Для широкого круга читателей.
Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Гагкуев Руслан Григорьевич
Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник)
Но боевая история Русской армии в Великую войну, несмотря на трагические события 1917 г., не сводится лишь к поражениям и неудачам. Пример тому – военные кампании 1914–1916 гг. В них были и крупные успехи, – такие как Галицийская битва в августе – сентябре 1914 г., взятие Перемышля в марте 1915 г., Луцкий (Брусиловский) прорыв в июне – августе 1916 г. и т. д., и большие неудачи – Восточно-Прусская операция августа – сентября 1914 г., Великое отступление лета – осени 1915 г. и др. Главное, все же, заключается в том, что, несмотря на стратегические просчеты командования, трудности в обеспечении и снабжении войск вооружением и боеприпасами, Русская армия не только выстояла в сложное время, но и сыграла значительную роль в одержании победы стран Антанты над Четверным союзом.
Однако, если отойти от политической составляющей происходивших в годы войны событий и попробовать посмотреть исключительно на военный аспект, в деятельности главкомов можно увидеть немало общего, характеризующего позицию России в мировую войну в целом. Во-первых, это, конечно же, верность союзническим обязательствам и помощь странам Антанты. Как Николай Николаевич, так и Николай II вели, прежде всего, коалиционную войну, стремясь к блоковой победе в ней и понимая ее недостижимость лишь своими силами. Действия русских главковерхов во многом исходили из того положения, в котором в 1914–1916 гг. находились на Западном фронте войска союзников. В тоже время, и Николай Николаевич, и Николай II никогда не забывали о национальных русских интересах, а также интересах славянства, держа в уме послевоенное устройство Европы после ожидаемой победы над странами Четверного блока. Во-вторых, это преемственность в кадровой политике. Несмотря на ряд перемен, произведенных Николаем II после принятия на себя Верховного главнокомандования, радикальной смены высшего армейского командования, сравнимого с проведенной весной 1917 г. Временным правительством чисткой в армии, произведено не было. Остался в армии и сам Николай Николаевич, возглавивший Кавказский фронт и продолживший вместе с генералом Н. Н. Юденичем успешные действия против турок. Не случайно, отрекаясь от Престола, Государь назначил новым главнокомандующим именно Великого князя Николая Николаевича. В-третьих, немало общего можно найти в военно-идеологической деятельности двух главковерхов. Их приказы по армии и флоту неизменно были направлены на подъем патриотизма в войсках, на поддержание стойкости, говорили о важности изгнания австро-германцев за пределы России и доведения войны до победного конца. В-четвертых, оба главковерха немало сделали для улучшения снабжения армии, ее технического перевооружения и обеспечения боеприпасами. Необходимость чрезвычайных мер в этом направлении наглядно показал трагический отход Русской армии вглубь страны в 1915 г.
Представленные в сборнике воспоминания непосредственных участников и очевидцев событий, а также очерки современных историков не избегают полярных оценок деятельности верховных главкомов Великой войны. Их публикация под одной обложкой (наряду с подборками приказов Николая Николаевича и Николая II) не случайна. Мы не только не навязываем читателю какую-то одну из точек зрения, а предлагаем возможность самостоятельно разобраться в трагических событиях Второй Отечественной войны 1914–1918 гг. и составить о ней свое мнение. И материалы этого сборника могут стать первым шагом в этом направлении.
При подготовке книги к печати использованы документы и материалы из государственных архивов и частных коллекций. Приводимые в сборнике краткие биографические справки, как правило, освещают деятельность упоминаемых в книге персоналий в годы Первой мировой войны и не претендуют на полноту. Редакция серии выражает признательность за помощь в подготовке книги Н. А. Кузнецову, А. В. Репникову и В. Ж. Цветкову, предоставившим для публикации ряд материалов.
Народ в России держался вдали от государственной жизни; ему были очень мало знакомы интересы страны и дальше своей деревенской колокольни он в большинстве мало что и видел. Нельзя отрицать, конечно, факта некоторого подъема настроения в населении в начале войны, но таковой сосредоточивался по преимуществу в городах, где больше следили за событиями, и главное, подъем этот имел только поверхностный характер. В глубине народа не было убеждения в необходимости победить, и запасные шли на призыв скорее из чувства послушания к требованиям власти, чем из патриотического сознания. Эта мысль лучше всего доказывается теми беспорядками, которыми в некоторых местах был отмечен призыв запасных.
В интеллигентских кругах также не было всеобщего подъема. Молодежь часто не стеснялась искать случая или уклониться от призыва вовсе, или пристроиться на службу в тылу. В свою очередь, и власть стала на ту ложную точку зрения, что войну можно выиграть без организации народных сил, усилиями одной армии, опирающейся на свой кадровый состав мирного времени и поддерживаемый правительством. Мобилизация армии не повлекла за собою мобилизации всей страны, т. е. приспособления строя всей ее жизни к суровым требованиям войны. Опыт Русско-японский войны в этом смысле не был достаточен. На факт объявления войны взглянули недостаточно серьезно; больше гадали о том, когда война может закончиться, чем думали, как бы придать ей силы для победного конца.
Недостаточная сознательность важности и ответственности наступившего с войною периода времени, была, таким образом, первою причиною тому, что внутренняя жизнь фронта и тыла, под коим следовало понимать всю страну, пошли не по одному руслу. Русские люди, покорные и в большинстве инертные, шли на призыв и умирали лишь до тех пор, пока не настали великие испытания. Очевидно, что в изложенных условиях достигаемые успехи не могли быть прочными. И когда в 1915-м году Германия нашла возможным, прочно укрепившись на Западе, сосредоточить против России свои главные силы, то Русская армия, к тому же лишенная боевых припасов, не могла не стать и не откатиться обратно на свою территорию.
Второй причиной расхождения жизни фронта и тыла явилось то недоверие, которое, как я уже имел случай отметить, сложилось при дворе к личности Великого князя, а за ним и к его ближайшим сотрудникам. Недоверие это было настолько чудовищно, что едва ли его целиком мог разделить лично Государь. По крайней мере, он тщательно скрывал все то, что ему нашептывалось, и, наоборот, всегда умел маскировать свое действительное отношение к Ставке знаками особого внешнего внимания к ней и расположения. Глубина всех подозрений стала известна лишь впоследствии, когда всеобщим достоянием явились письма Императрицы Александры Федоровны к ее супругу.
Из этих писем видно, что Императрица считала Великого князя опасным честолюбцем, ее больной мозг вместе с тем подозревал Ставку то в каком-то ужасающем предательстве, то в заговоре, имевшем целью низложение царствовавшего Императора и насильственное удаление ее в монастырь. Само собой разумеется, что все эти слухи, отнесенные к первому периоду войны, были сплошным вздором.
– Шпионы, находящиеся в Ставке, – писала Императрица по поводу одной из предполагавшихся поездок Царя на фронт, – сразу же сообщат немцам, и тогда их аэропланы начнут действовать.[96]
Надо было быть очень злостно настроенным и совсем не знать духовного облика Великого князя, чтобы можно было питать в этом смысле какие-либо опасения! Верховный главнокомандующий был одним из самых лояльных подданных своего Монарха. Подобно многим лицам, получившим религиозно-мистическое воспитание, он видел в русском Царе Помазанника Божьего и, только внутренне скорбя, что его окружали близорукие, а иногда и темные советники, стремился изыскать способы к улучшению положения. Тем не менее, недоверие к Верховному главнокомандующему Императрицы, не встречавшее должного отпора у Государя, несомненно, клало известный отпечаток на отношения к Великому князю правительства, среди членов которого было много закоснелых реакционеров и таилось, отчасти, желание подчеркнуть свою от Ставки независимость.
Этому способствовало и наше Положение о полевом управлении войск в военное время,[97] которое было составлено, как я уже отмечал в том предположении, что во главе действующей армии будет находиться сам Император. В этом случае на военном и морском министрах, органы которых должны были нести функции заготовителей всех снабжений, необходимых для армии и флота, естественно лежала бы обязанность быть выразителями и проводниками в Совете министров всех требований к стране войны. Через посредство этих лиц должна была быть устанавливаема прочная связь фронта с тылом и достигаемо необходимое объединение армии с народом в течение самой войны. С нарушением же основной схемы управления, т. е. со вручением обязанностей Верховного главнокомандующего особому лицу, оба министра выходили, таким образом, из подчинения Верховного главнокомандующего, который лишался возможности авторитетно влиять на Совет министров и чувствовать уверенность, что его требования будут исполнены. В Совете министров он не имел даже своего представителя!
В дополнение ко всей этой картине надо добавить еще и то, что начальник штаба Верховного главнокомандующего, вследствие недисциплинированности своего характера, легко переходившего допустимые границы, совершенно не сумел установить правильных отношений и приобрести необходимое влияние на направление деятельности министров, которые имели весьма много оснований жаловаться на его действия.
Держась, в силу своей неподготовленности в вопросах стратегии, по большей части нейтрально, он проявлял зато свою властную жестокость и мало дисциплинированный характер в отношениях своих с министрами и в доходивших на его разрешение делах внутреннего управления тем обширным районом, который, составляя театр военных действий, был, в известной степени, изъят из общего управления территорией всей Империи. B результате такого положения, многие министры избегали лично бывать в Ставке и входить с ним в общение: старый же председатель Совета министров И. Л. Горемыкин, чаще других навещавший Ставку, не пользовался в правительстве тем авторитетом, который соответствовал бы важности переживаемого военного времени.
Я не помню случаев посещения генералом Янушкевичем Совета министров, с целью установления единства взглядов взаимного обмена мнениями или подробного доклада о нуждах армии. Единственное соединенное заседание Совета министров и чинов Главнокомандования было то совещание, о котором читатель найдет сведения несколько дальше.
Жизнь в стране текла своим особым руслом, вне влияния на нее требований войны!
Читайте также: