О посеве леса нартов
Добавил пользователь Алексей Ф. Обновлено: 19.09.2024
Память народов Кавказа хранит многочисленные сказания об удивительном легендарном народе нартов некогда проживавшем здесь. Сказания эти уходят корнями в глубь веков. Исследователи относят зарождение так называемого нартского эпоса ко второму тысячелетию до нашей эры, и спорят, какой из многочисленных Кавказских народов является истинным творцом этих сказаний, считая, что остальные лишь заимствовали сии легенды. Однако если имена главных нартских героев лишь незначительно отличаются друг от друга у разных народов Кавказа, то вот имена божеств – духовных сил природы отличаются настолько, насколько различны языки, в которых родились эти названия. То есть, понятия, формировавшиеся в определенной этнической среде вместе с формированием языка, имеют этнические корни народа и потому в разных языках различны, а имена героев нартов пришли во все языки от самого этого народа и потому претерпели у каждого из них лишь незначительные фонетические изменения. Так что вполне логично предположить, что сказания эти возникли у адыгов, убыхов, шапсугов, абхаз, осетин, кабардинцев, карачаевцев, балкарцев; отчасти у ингушей, чеченцев, дагестанцев и др. в общем-то, независимо друг от друга и отражают некие вполне исторические события.
Итак, во времена достаточно отдаленные жили на Кавказе мудрые, высокие и могучие, светловолосые нарты. Если взять самые крайние границы, упоминаемые в сказаниях разных народов, то земли нартов простирались от Аджарии до Волги, и от Черного моря до Ирана. Если же очертить территорию, упоминающуюся в сказаниях всех Кавказских народов носителей этого эпоса, то есть в месте пересечения территорий очерченных в разных источниках, то она сузится до пределов от реки Бзыбь до реки Кубань вдоль Черного моря, и до Эльбруса и Казбека вглубь гор.
В сказаниях высоких и могучих нартов называют предшественниками, иногда предками людей, и период их появления относят к началу времен. Чем-то они отдаленно напоминают древнегреческих титанов. Образ этого народа вполне мифологичен, но сквозь легендарно-сказочные черты просвечивают вполне реальные исторические характеристики.
Особенности географического положения Кавказа сделали его местом эпизодического пребывания различных народов, которые перемещались сюда из безбрежных просторов, раскинувшихся между Дунаем и Желтой рекой в Китае, неся свою культуру, свой язык, своих богов.
Нарты – народ, поселившийся на Кавказе во времена хоть и очень отдаленные, но близкие к историческим. Внешний облик представителей этого народа значительно отличался от местных жителей – они были более высокого роста, светловолосые. Их переселение на вышеуказанную территорию шло достаточно мирно, может быть по тому, что они принесли с собой более высокую культуру, знания, касающиеся различных сфер мироздания, а самое главное – умение обрабатывать металлы. Вполне возможно, что мифы о начале времен и законах природы, это легенды самих нартов, рассказанные ими местным жителям.
Однозначно и недвусмысленно сказания повествуют о том, что до появления нартов люди обрабатывали землю каменными орудиями. Нарты не просто приносят с собой умение обрабатывать металл, но и изобретают различные удобные инструменты. К примеру – серп. Этому изобретению посвящено особое внимание, так что вполне можно предположить, что действительно именно горная местность Кавказа вдохновила нартов на его создание – на равнине он не столь актуален.
Таким образом определить время появление на Кавказе нартов можно, соотнеся датировку археологических находок из металла с падением здесь достаточно крупного и, стало быть, заметного метеорита. К сожалению, по поводу палеометеоритов никакой информации найти не удалось (но это не значит, что ее нет), а вот с археологией – проще. Самые ранние металлические предметы, найденные в районе Сочи, относятся к X –VII вв. до н. э. Примерно та же датировка и у находок в других районах территории предполагаемого обитания нартов.
В связи с памятными датами А. Т. Болотова (150- летием со дня смерти - 1983 г.- и приближающимся 250-летием со дня рождения - 1988 г.) внимание к ученому значительно возросло. Достаточно сказать, что за 20 последних лет ему было посвящено 16 публикаций, в том числе книга С. Новикова "Болотов" [8 Новиков С. Болотов. М.: Сов. Россия, 1983. 335 с.]. Издательство, выпуская ее, очевидно, ставило перед собою благородную задачу ознакомить советских читателей с жизнью и творчеством замечательного ученого. К сожалению, решить эту задачу в должной мере ему не удалось.
Конечно, нельзя не отдать должного автору. Книга написана эмоционально, живым увлекательным языком, с привлечением обширного исторического материн ала. Поэтому читается легко и с интересом. И, будь она историческим романом, может быть, и не потребовалась бы суровая критика ряда ее положений. Однако в подзаголовке книги значится: "Документальная историчеческая повесть". Следовательно, читатель должен воспринимать сообщаемое в повести как действительно происходившее. Нарушение принципа документализма составляет существенный недостаток книги. Автор настолько вольно обращается с историческими фактами, что события меняются во времени местами, исторические личности становятся тем, кем они никогда не были, им приписываются поступки, которые совершали другие лица.
И все-таки главный недостаток книги мы видим в том, что С. М. Новиков взял на себя смелость трактовать научную деятельность А. Т. Болотова, не будучи специалистом в этой весьма сложной сфере жизни.
Слабо ориентируясь в сельскохозяйственном производстве и его научных основах, Новиков порой так искажает эксперименты А. Т. Болотова и его теоретические рассуждения, что вместо талантливого исследователя перед читателем предстает образ невежды, допускающего элементарные методические ошибки и даже явные нелепости.
Работа над хроникой жизни ученого облегчалась тем, что большую часть ее Андрей Тимофеевич изложил в своих уже упоминавшихся "Записках". С. М. Новиков хорошо их использовал, и чисто бытовая сторона жизни Болотова освещена им достаточно живо. Однако не обошлось и без существенных погрешностей. Так, на с. 136 Новиков пишет: "Племянница просила помочь оформить следуемую часть наследства умершего отца (Марфа скончалась раньше, вслед за старшей сестрой)". Однако известно, что Марфа (сестра Болотова) умерла в 1764 г., а Прасковья (старшая сестра)-в 1766 г. Еще более разительный пример неряшливости показывает С. М. Новиков па с. 128. "Беда не ходит в одиночку: на Псковщине безвременно скончалась любимая сестра Прасковья. И в немногие после того дни умер у него на руках второй сын, Степан, в котором души не чаял". Когда умерла Прасковья, уже говорилось, а Степан родился лишь в 1768 г. Как он мог умереть, еще не родившись, ведомо, вероятно, лишь одному С. М. Новикову.
Так же вольно обращается Новиков с историческими событиями и деятельностью связанных с ними людей. Приведем один пример. На с. 72 Новиков, излагая историю организации Вольного экономического общества (ВЭО, 1765 г.), утверждает, что главным действующим лицом в его создании был новгородский губернатор Я. Е. Сивере. На самом же деле Сивере только в 1767 г. был принят в члены Общества. По Новикову получается, что Екатерина II узнала о создании Общества лишь осенью 1765 г. и "не была в восторге от этой идеи. Но запрета не наложила - слыла в Европе просвещенной монархиней! Да и не верила в успех замышляемого дела" (с. 72). Между тем идейной вдохновительницей Общества была именно Екатерина. Уже вскоре после прихода к власти она решила провести ряд мероприятий для улучшения положения в сельском. хозяйстве. В их числе намечалось создание при Академии наук отделения "агрокультуры". Но, по-видимому, под влиянием идей М. В. Ломоносова об учреждении "коллегии сельского домостройства", независимой от Академии, Екатерина отказалась от своего замысла и решила последовать примеру западноевропейских государств, где в это время активно создавались общества сельского хозяйства (Парижское - 1761 г., Тюрингенское - 1762 г., Лейпцигское - 1762 г. т др.)* Важную роль в создании общества сыграл А. А. Нартов. Новикову, взявшемуся писать об А. Т. Болотове, следовало бы знать об его следующем высказывании по этому поводу: "Как самое основание оного, так и управление им и поддерживание оного можно наиглавнейше приписать господину Нартову Андрею Андреевичу - бессменному секретарю сего общества" [ Болотов А. Т. Современник, или Заппски для потомства, 1795. Ч. 1. С. 286. Рукопись.].
Наиболее грубые ошибки допускает Новиков в трактовке научных исследований Болотова и их результатов. Одно из лучших, в теоретическом плане произведений Андрея Тимофеевича "О разделении полей" С. М. Новиков умудрился подать так, что вместо труда, заложившего основы учения о системах земледелия, предстает какое-то кабаллистическое творение, где все зиждется на магическом числе семь. "На чистом листе бумаги появляется заглавие "О разделении полей.И тут же листок прячется. Слишком уж отважное и прямо страшное дело - так круто повернуть все земледелие! А семерка не выходит из головы. Андрей Тимофеевич выводит ее на чем попало. Пером. Углем. Красками. Чертит на земле палкой. Но она просится опять на бумагу" (с. 137).
А вот какой агрономический казус получился у Новикова при описании истории метода совместного посева озимых и яровых хлебов. Положив в основу действительный факт - письмо одного из корреспондентов Андрея Тимофеевича о весеннем посеве озимой ржи - и соединив его с попытками совместного посева озимых и яровых зерновых культур уже в наше время, Новиков безответственно возвел этот прием в ранг новейшего и величайшего научного достижения. Об этом он повествует следующим образом: "И наступил день, когда новый метод перешагнул делянки. Колхоз им. Чкалова, первым поверивший в научную идею своего агронома, отвел под совместные посевы большой участок. И не прогадал. Небывалый способ принес небывало высокий урожай" (с. 235).
Тут все поставлено с ног на голову. Во-первых, Новиков неверно трактует методические указания Андрея Тимофеевича к проведению проверочных опытов с весенним посевом озимой ржи как его рекомендации к практическому использованию этого приема. Во-вторых, "небывалый способ" под названием двуххлебного посева применялся в некоторых районах России еще в XVIII в. В-третьих, в 50-х годах нашего века он широко исследовался в Институте сельского хозяйства центральных районов Нечерноземной зоны (Немчиновка) и в конечном счете был признан бесперспективным. Зачем же делать Болотова родоначальником идеи, которую он не поддерживал, и вводить в заблуждение читателей и агрономическую общественность относительно ее значения?
Или, например, такое утверждение: "Мог ли автор [А. Т. Болотов] предполагать, что явится основоположником лесоводческой науки" (с. 79). Петр I еще в начале XVIII в. поручил Адмиралтейской коллегии назначить особых людей "как к сбережению готовых, так и к разведению новых лесов, знающих и искусных". Назначенный форстмейстером (лесничим) Фокель по заданию коллегии объехал многие районы России с целью изучения лесных богатств и на основе полученных данных написал руководство, в котором были изложены основные принципы использования лесов и их возобновления. Рукопись Фокеля в 1752 г. рассматривалась на заседании Академии наук при активном участии М. В. Ломоносова и С. П. Крашенинникова. В "Трудах" ВЭО были опубликованы статья А. А. Нартова "О посеве лесов" (1765) и статья Лемана "Мнение о лесах" (1766). Андрей Тимофеевич, посылая свой трактат, хорошо знал об этом и отнюдь не претендовал на лавры "основоположника лесоводческой науки", хотя заслуги его в развитии лесоводства несомненно велики.
Такую же неправомерную восторженность проявил С. М. Новиков, написав в своей книге следующее: "Номер "Трудов Вольного экономического общества за 1770 год" по справедливости должен быть выставлен во всех музеях страны. В нем - первая в России научная статья "Примечания о картофеле", принадлежащая Болотову" (с. 93). Однако известно, что Санкт- Петербургская Академия наук еще в 1758 г. в статье "О разведении земляных яблок" [ Сочинения и переводы к увеселению и пользе служащие. СПб., 1758.]знакомила сельских хозяев с основными правилами возделывания картофеля, а также со способами использования клубней. Я. Е. Сивере в 1767 г. опубликовал статью, в которой среди приемов посадки картофеля описывал посадку под соху.[11 Сиверc Я. Е. Известие о расплоде земляных яблок в Новгородской губернии//Тр. ВЭО. 1767. С. 197-200.]
В ряде случаев С. М. Новиков научное наследие А. Т. Болотова напрямую связывает с сельскохозяйственной практикой наших дней, игнорируя принцип исторической преемственности. При этом он не гнушается искажать высказывания Болотова. Текст из статьи А. Т. Болотова "Об улучшении лугов" Новиков изложил так: "Наилучшим и надежнейшим средством почитаю я распахивание лугов и превращение их в пашню с посевом на них луговых лучших сортов трав. Опыт, который мне предпринять случилось, подает мне великую надежду. Посев клевера доказал мне, что одна десятина дает более полутора тысяч пудов наилучшего сена. " (с. 172).
Андре́й Андре́евич На́ртов (25 ноября 1737, Санкт-Петербург — 2 апреля 1813, Санкт-Петербург) — деятель Русского Просвещения, писатель и переводчик, действительный тайный советник, президент Берг-коллегии, один из основателей, секретарь и президент Вольного экономического общества.
Родился в Санкт-Петербурге в семье механика и изобретателя А. К. Нартова (1693—1756), служившего в токарне Петра I.
Женат был на княжне Елизавете Петровне Мещерской, правнучке другого петровского сподвижника, графа А. А. Матвеева.
В 1762—1765 гг. Нартову было поручено обучение цесаревича Павла Петровича переводам. В 1763 г. был произведен в подполковники артиллерии. В 1764—1765 гг. был одним из организаторов Вольного экономического общества (ВЭО), его первым секретарем (1765—1778, 1787—1797).
В 1767 году — депутат Уложенной комиссии от Монетного департамента. В 1766—1777 гг. — член Монетного департамента, а в 1777—1781 гг. — вице-президент Берг-коллегии, директор Горного Училища (1777—1783, 1796).
С 1781 года — вице-президент, а в 1796—1798 гг. — президент Берг-коллегии, С 1794 года — почетный член Петербургской Академии художеств (1794) и Академии наук (специализация: Литератор, переводчик, избран: 15.12.1796). С 1797 года — президент Вольного экономического общества. В 1801 году назначен президентом Академии Российской. С 1807 года — действительный тайный советник.
Скончался А. А. Нартов 2 (14) апреля 1813 года, не оставив после себя никаких средств и был похоронен на Смоленском кладбище на средства Вольного экономического общества.
Вклад в развитие лесоводства
Читайте также: