Чернавин владимир вячеславович записки вредителя

Добавил пользователь Валентин П.
Обновлено: 19.09.2024

Первые два года (1897–1899) Владимир учился в Императорской Николаевской Царскосельской Гимназии. Учёба прерывалась болезнями и в первом классе Владимир провёл два года. В середине 1900 года Владимир перешёл в третий класс Реального училища К.Мая. В это время семья Чернавиных проживала по адресу Васильевский Остров, Средний проспект, дом 4. Отец имел чин Статского Советника и служил Заведующим делами Их Императорских Высочеств Великих Князей Кирилла, Бориса и Андрея Владимировичей [2].

В 1902 г. семью постигло большое горе – умер отец семейства.
В 1905 г. Владимир окончил шесть классов Реального училища [3]. К этому моменту вдова с детьми проживала по адресу Васильевский Остров, Большой проспект, д. 27 [4].
В одно время с Владимиром в школе К.Мая учились (указаны будущие профессии и звания): архитектор, сын изобретателя радио Александр Александрович Попов (1887–1942); коммодор финского ВМФ Георгий Яльмарович Хеккерт (1886–1969); ученый охотовед, профессор Дмитрий Константинович Соловьев (1886–1931); cтаршие лейтенанты ВМФ Александр Алексеевич Абаза (1887–1943) и Николай Дмитриевич Семенов-Тян-Шанский (1887–1974); сын генерал-майора Владимир Константинович Клюке фон Клюгенау (1886–?); военный юрист, подпоручик Нарышкин Петр Александрович (1886–1917); близкий друг Владимира и его будущий коллега, учёный ихтиолог Владимир Константинович Толстой (1888–1930) и другие.

После окончания училища два друга – Владимир Вячеславович Чернавин и Владимир Константинович Толстой – подали документы на естественное отделение физико-математического факультета Императорского СПб Университета [5]. Для поступления в Университет Владимиру пришлось сдать экзамен в Томском Алексеевском реальном училище за седьмой дополнительный класс реального училища и экзамен на знание латинского языка, так как на реальном отделении школы древние языки не преподавались. Университетский курс прослушал в 1907–1916 г. с перерывом на службу в действующей армии.
Владимир Вячеславович Чернавин добровольцем участвовал в Первой мировой войне [6]. 5 марта 1915 г. подпоручик Лейб-гвардии Петроградского полка Чернавин был ранен в бою у д. Еднорожец [7]. 25 июня 1917 г. капитан Лейб-гвардии Петроградского полка Чернавин был ранен в бою у горы Дзикиланы [8]. За отличие в делах против неприятеля был награжден: Орден Св. Анны IV-й степени (Аннинское оружие) (1915) [9], Орден Святого Станислава III-й степени (1915) [10], Орден Св. Анны III-й степени (1916) [11], Орден Св. Анны II-й степени (1916) [12], Орден Святого Станислава II-й степени (1917) [13], орден Св. Георгия IV степени.

22 июля 1915 года Владимир женился на выпускнице Московского университета Татьяне Васильевне Сапожниковой (1890–1971) – дочери ученика Тимирязева знаменитого томского профессора прославленного натуралиста, действительного статского советника Василия Сапожникова (9.12.1861 – 11.08.1924), с которым Владимир был знаком как участник экспедиций. В этом браке 14 сентября 1918 г. родился сын Андрей Владимирович Чернавин (14.9.1918 – 2007). В 1930-е годы Татьяна Васильевна работала музейным хранителем в Эрмитаже.

После событий октября 1917 г. Владимир Вячеславович остался в Советской России. Начал карьеру с чтения лекций в Петроградском агрономическом институте, где завершил работу над диссертацией и получил учёную степень. В 1923 году стал преподавать ихтиологию в этом же институте. Продолжил работу при факультете рыбоведения Сельскохозяйственной академии в Москве. Участвовал во многих экспедициях, занимался обследованием рыбного хозяйства Волго-Каспийского района. С 1926 года работал Директором по производству и исследовательской работе рыбопромышленного треста в Мурманске. С 1928 года отошёл от производственной деятельности и сосредоточился на исследованиях в области развития скелета лососевых.

Владимир Вячеславович покончил жизнь самоубийством 1 апреля 1949 года [14] в Дорсете, (Великобритания). Татьяна Васильевна завершила свой жизненный путь в 1971 г. Сын Владимира Вячеславовича и Татьяны Васильевны, Андрей Владимирович Чернавин, окончил в Англии инженерный факультет политехникума, во время Второй мировой войны служил инженером на угольных шахтах, с 1946 по 1957 г. работал в речном управлении около Лондона. В 1957 г. перешел в контору по проектированию мостов и конструкций магистралей по всему миру. Одним из директоров этой фирмы был О.А. Керенский, сын Александра Федоровича Керенского, который считался одним из самых опытных инженеров и был Президентом института строительных инженеров. Андрей неоднократно встречался с А.Ф. Керенским, особенно к концу жизни последнего [16].
Историю своей жизни – работу в экспедициях и в советских организациях, арест и пребывание в лагере на Соловецких островах, фантастический побег в Финляндию – Владимир Вячеславович описал в автобиографической повести [17].
Отдельная глава книги посвящена близкому другу и однокласснику по школе К.Мая Владимиру Константиновичу Толстому. С полным текстом воспоминаний можно ознакомиться здесь …
Чернавин с горечью писал о том, что оказался ненужными стране, служение которой считали своим долгом. Невостребованными оказались его знания, труд, любовь к науке и отечественной культуре.

Информационную страничку подготовил М.Т. Валиев © (С.-Петербург).
18.06.2020

Здесь меня поразило одно ничтожное происшествие. Едва я перешел через ручей, как из-под самых моих ног вылетела белая куропатка. С писком во все стороны посыпался ее еще не взлетный выводок. Я остановился и стал отыскивать среди кочек и мха крошечных желтоносых цыплят, припавших к земле. Их мать, широко открыв крылья, вся трепеща, бросилась ко мне, защищая детей. Она бегала кругом, хлопала крыльями, бросалась на меня. В руках у меня была хворостина, которой я без всякого труда задевал ее.

Может быть, думал я, через несколько дней мне придется на этой тропе также защищать моего сына, голой грудью против неизмеримо сильнейшего противника. О, научи меня твоей смелости, дай мне силу твоего духа, твоего самопожертвования!

Полтора часа я шел по тропе, шел быстро, по моему расчету я прошел около девяти километров. Все боковые тропинки растерялись, оставалась одна главная. Я остановился, сделал пометку на дереве и повернул назад.

Несмотря на неблагоприятный ветер, рано утром я был уже на своем пункте.

Теперь начало пути для меня было совершенно ясно. Это давало большие преимущества: двадцать километров можно было быстро пройти на лодке, причем жена и сын сохранили бы в это время силы. Выйдя на тропу, прежде чем охрана сможет узнать о побеге, в первую же ночь можно уйти еще километров тридцать, следуя тропой, то есть не теряя напрасно сил, как это требовалось бы при ходьбе по лесу без дороги. Оторвавшись от преследователей на пятьдесят километров, дальше идти можно лесом, не рискуя, что они нас догонят.

Подготовку к побегу я считал законченной. Оставалось действовать. Выбрать момент и бежать, быть свободным или умереть.

Чернавина Т. Побег из ГУЛАГа

ОБ ЭТОЙ КНИГЕ И ЕЕ АВТОРЕ

Эта честная, откровенная и трогательная книга должна вызвать живой интерес в России, поскольку она представляет собой исторический документ о жизни страны в 30-е годы. По сути дела, это автобиографическое описание переживаний моей матери с начала революции до побега в Финляндию в 1932 году.

Татьяна Чернавина раскрывает интимную картину жизни русской интеллигенции, которая продолжала свою созидательную культурную работу в невероятных трудностях полутора десятилетий советской власти.

Сама она происходит из научной московской семьи, дочь профессора ботаники Томского университета, сестра профессора химии Московского университета, получила образование по курсу истории в Москве и Сорбонне. Ей пришлось давать частные уроки с пятнадцати лет, чтобы поддерживать свою мать. По окончании высшего образования она преподавала в коммерческом училище и на рабфаках, затем работала по восстановлению дворцов-музеев в Павловске, была хранителем Петергофского, Ораниенбауманского дворцов-музеев, а также Строгановского Дома, была старшим научным сотрудником в Эрмитаже вплоть до ареста в 1931 году.

В начале 30-х годов, когда развернулись массовые репрессии в стране, направленные в первую очередь против интеллигенции, большинство ее друзей и знакомых были арестованы, подверглись допросам, многие были расстреляны.

Татьяна Чернавина дает страшное описание женской тюрьмы, где она провела несколько месяцев, а также Соловецкого лагеря, куда был сослан ее муж на принудительные работы.

Последняя часть книги состоит из драматического описания подготовки и самого побега автора вместе с мужем и четырнадцатилетним сыном через почти непроходимые леса, болота и горы Карелии и Финляндии.

Книга эта, содержащая описание очевидцем деталей быта и переживаний человека в условиях тоталитарного подавления личности, читается не только как захватывающая драма, но и как достоверный исторический документ эпохи.

Андрей Чернавин

Уважаемый Андрей Владимирович!

Это замечательно, что Вы восстановили полностью воспоминания Ваших родителей. А я боялся, что все так и повиснет.

Полный текст в наиболее четком виде — доставьте сами или с надежной оказией, совсем не срочно, по адресу… Литературное представительство Солженицына, — и добавьте, что я осведомлен об этой работе.

Всего Вам доброго!

А. Солженицын

А.И. Акулову, 19.11.94 г.

Многоуважаемый господин Акулов!

Простите, что я Вас подвел, но, как Вы знаете, мне очень не повезло, надеюсь, что поправлюсь.

Я Вам обещал доклад-воспоминание О.А. Керенского о Революции 1917 года. Я решил послать Вам это по почте, если так случится, что я опять не смогу с Вами встретиться.

Теперь кратко обо мне. Я родился в 1918 г. в Петербурге. Мой отец, ученый, был профессором-ихтиологом, сначала преподавал в Агрономическом институте в Петербурге, потом работал в Севгосрыбтресте в Петербурге и Мурманске по исследованию рыб. Моя мать была хранителем пригородных музеев в Павловске, Петергофе и Ораниенбауме, а также в Строгановском Доме и Эрмитаже в Петербурге.

После двух лет в Финляндии моему отцу (между прочим, он сейчас реабилитирован!) удалось найти работу в Англии, где я кончил школу и политехникум и стал инженером, занимаясь, главным образом, постройкой и проектировкой железобетонных мостов, и двадцать лет провел в фирме О.А. Керенского, которого я хорошо знал до его смерти.

Работал я почти на всех проектах Керенского и многих других мостах, хорошо знаю методы Олега Александровича.

Как Вы должны знать, я теперь в отставке, но, конечно, мосты меня продолжают интересовать, и я поддерживаю связь с другими инженерами.

Ваш А. Чернавин.

А. Чернавин.

29.8.95

«Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл —

Я была тогда с моим народом,

Книжка эта автобиографична, потому что только о себе я могу говорить, не подводя никого под тюрьму и ссылку, но моя судьба не отличается от жизни сотен и тысяч других интеллигентных женщин.

Все мы с детства прошли большую школу, чтобы выработать в себе культуру, необходимую не только нам самим, но и стране, которой мы стремились служить своим трудом. Никто из нас враждебно не встретил революции и многие с воодушевлением отдавали все свои силы служению новому строю. И все же большинство из нас испытало общую участь: не только голод, когда нечем было накормить ребенка; гражданскую войну, когда некуда было спрятать его от пуль, — но и тюрьму и ссылку.

Лучшая рецензия на книгу

12 марта 2021 г. 14:17

У этой книги есть продолжение, написанное женой автора. Татьяна Чернавина - Побег из ГУЛАГа . Сразу укажу это для тех, кого расстроит, что воспоминания оборвались на этапе подготовки побега. Но пока что буду писать по порядку. Автор - специалист-ихтиолог, и в советское время он, я бы сказала, был весьма востребованным специалистом, поскольку проблемы с питанием в первые годы советской власти были очень сильны, а рыба - доступное природное богатство, которое только надо уметь поймать. Увы, и здесь было полно головотяпства в управлении. Автор достаточно ярко описывает, как старые спецы пытались наладить добычу и производство. И ладно бы еще, когда присланные коммунисты на местах давали не те распоряжения. Но потом распоряжения такого же рода стали приходить сверху. Например, как…

Записки "вредителя" — Владимир Чернавин, документальное произведение

Год издания: 1999

Рецензии

12 марта 2021 г. 14:17

23 сентября 2018 г. 17:26

4.5 Чтобы помнили.

Узнал об этой замечательной книге на фэйсбуке из группы, посвященной памяти жертв ГУЛАГа. Начал читать, и зачитался. Когда читал об отношении ГПУ к заключенным, особенно как госструктура продавала людей - кровь в жилах застывала. Обращение как с рабами, говорящими орудиями труду, ни больше, ни меньше. А ведь это было, по меркам истории, ещё вчера! Так же запомнилось описание Владимиром Чернавиным времени, проведенного им после ареста, в тюрьме, до оглашения решения суда. Ужаснейшее отношения к своим же гражданам, обращение, настроенное на полное тотальное уничтожение самоуважения с целью "раскрытия дел". Прочил буквально за несколько дней, буквально отдавая чтению этой потрясающей (к несчастью) кигу всё свободное время. Искренне считаю, что эту книгу должны прочесть все, чтобы такое…

Моя судьба - обыкновенная история русского ученого, специалиста, -
общая судьба вообще культурных людей в СССР. Какой бы тяжкой ни казалась моя
личная судьба, она легче судьбы большинства: мне пришлось меньше вытерпеть
на допросе и "следствии"; мой приговор - пять лет каторжных работ,
значительно легче обычного - расстрела или десяти лет. Многие люди, которые
подвергались пыткам и казни, были старше меня и имели гораздо большее
значение в науке, чем я. Вина у нас была одна: превосходство культуры,
которое нам не могли простить большевики. Я говорю о себе только потому, что
другие говорить не могут: молча должны они умирать от пули чекиста, идти в
ссылку без надежды вернуться и также молча умирать.
Я бежал с каторги, рискуя жизнью жены и сына. Без оружия, без теплой
одежды, в ужасной обуви, почти без пищи. Мы пересекли морской залив в
дырявой лодке, заплатанной моими руками. Прошли сотни верст. Без компаса и

карты, далеко за полярным кругом, дикими горами, лесами и страшными
болотами.
Судьба помогла мне бежать, и она накладывает на меня долг говорить от
лица тех, кто погиб молча. Каторжане, их жены и дети, вдовы и сироты убитых
"вредителей", верят в то, что их страшная судьба возможна только потому, что
мир не знает, что творится там.
Никто не верит, что культурное христианское человечество может
сознательно допустить такую чудовищную беспримерную жестокость и даже не
пытаться ее прекратить.
Пусть наивна вера русского человека в мировую справедливость, но мой
долг исполнить общее, часто предсмертное, желание этих несчастных, чтобы
люди знали правду об их ужасной участи.
В этих записках ничего не выдумано, я отвечаю за каждое написанное мною
слово и изображенный факт. Я не везде мог привести настоящие имена (это в
каждом отдельном случае оговорено), и иногда был вынужден маскировать
действующих лиц и факты, не изменяя дела по существу, но все те, кого я
описываю, - живые люди, и все, до мельчайших подробностей, верно.
Читая эти записки, помните, что тысячи русских ученых и специалистов,
как и я, брошенные в тюрьмы и на каторгу, и сейчас сидят в тех же вшивых
камерах ГПУ, в холодных клоповных бараках концентрационных лагерей, голодные
и раздетые, надрываясь над бессмысленной, принудительной работой. Помните,
что и сейчас в СССР идут такие же "вредительские" процессы, что людей
пытками вынуждают к "добровольным" признаниям и "чистосердечному" раскаянию,
что часть их ждет расстрела, томясь в камерах смертников, часть - ссылки в
безнадежную каторгу.

Читайте также: