Отцветают в саду незабудки соловьи не поют о былом от тоски безнадежной и жуткой

Добавил пользователь Владимир З.
Обновлено: 18.09.2024

" data-adsense_viewport="true" data-flashvars="" data-has_image="false" data-id="55a039dc71312e5109281e00" data-is_adsense="true" data-js_eval="" data-link="/util/ad_click/55a039dc71312e5109281e00/4608986/1644337945" data-link2="" data-link3="" data-pixel="" data-redirect="false" data-rnd="4608986" data-swf="" data-timestamp="1644337945" data-yandex="" style="width: 486px; height: 60px; ">

Am Dm
Была раняя весна и пели птицы G C A7
Не кому в такую пору не сидится Dm G C Am
Парень с девушкой пошли на луг зелёный Dm E Am
-------------------------------------------------
Была ранняя весна и пели птицы
И кому в такую пору не сидится
Парень с девушкой пошел на луг зелёный
В этот тихий угол мира отдалённый

Там сидели они с ночи до рассвета
Проходило время быстро незаметно
И увидела девчонка на поляне
Незнакомые цветы, да без названия

Захотела, чтоб он ей сорвал цветочек
А цветочек рос среди болотных кочек
А трясина так заманчиво лежала
И влюбленного в трясину засосала

Понял парень, что уж выбраться не сможет
И никто ему уж больше не поможет
Только и успел сорвать он ей цветочек
Кинуть ей цветы и крикнуть "Не забудь!"

Посмотрел на мир влюблёнными глазами
А цветы лежат у милой под ногами
У влюблённых чувства с волей (болью) не сдаются
Незабудками с тех пор цветы зовутся

" data-adsense_viewport="true" data-flashvars="" data-has_image="false" data-id="56e6a1a3e9c5a49ff6000049" data-is_adsense="true" data-js_eval="" data-link="/util/ad_click/56e6a1a3e9c5a49ff6000049/7558560/1644337945" data-link2="" data-link3="" data-pixel="" data-redirect="false" data-rnd="7558560" data-swf="" data-timestamp="1644337945" data-yandex="" style="width: 336px; height: 280px; ">

НЕЗАБУДОЧКА

Слова Петра Вяземского

Вокруг тебя луч радости светлеет,
В тебе дары ума и красоты,
И если кто душой моей владеет.
Ах, это ты! Ах, это ты!

Твой взгляд любви нас покоряет воле,
Тебя узнать есть полюбить тебя,
Но если кто пленен тобой всех боле -
Так это я!

Как мотылек я, верный лишь веселью,
Любил порхать с изменой на цветы -
Теперь одна лишь моих мыслей целью -
И это ты!

Скажи: люблю! К чему мне блага света?
Скажи: люблю! Кто счастливей меня!
Но если кто страдает без ответа -
Ах, это я!

Романсы А.А. Алябьева (1831), П.С. Макарова (1832).

Антология русского романса. Золотой век. / Авт. предисл. и биогр. статей В. Калугин. - М.: Эксмо, 2006

МЕЛОДИЯ АЛЯБЬЕВА:

Вокруг тебя луч радости светлеет,
В тебе дары ума и красоты;
И если кто душой моей владеет, -
Ах, это ты, ах, это ты!

Твой взгляд любви нас покоряет воле.
Тебя узнать - есть полюбить тебя,
Но если кто пленен тобой всех боле, -
Ах, это я, ах, это я!

Как мотылек, я, верный лишь веселью,
Любил порхать с изменой на цветы;
Теперь одна лишь моих мыслей целью, -
И это ты, и это ты!

Скажи "люблю!" - к чему мне блага света!
Скажи "люблю!" - кто счастливей меня!
Но если кто страдает без ответа, -
Ах, это я, ах, это я!

Три века русского романса. Для голоса и фортепиано. Учебное пособие для вокалистов и концертмейстеров в четырех томах. Том 1. Алябьев - Глазунов. СПб.: "Композитор • Санкт-Петербург", [2007].

Чтобы сделать синтаксический разбор предложений в тексте, введите текст в текстовое поле и нажмите кнопку разобрать.

Как программа делает разбор предложений?
Программа разбивает весь текст по словам и предложениям, далее разбирает каждое слово по отдельности, выделяет морфологические признаки и начальную форму слова.

Оцените нашу программу ниже, оставляйте комментарии, мы обязательно ответим.

Символов в тексте

Показать все 9
Глагол в личной форме 1
Существительное 3
Предлог 1
Наречие 1
Союз 1
Инфинитив 1
Прилагательное 1

Второе лицо Действительный залог Множественное число Повелительное наклонение (императив) Переходный Совершенный вид

Дательный падеж Прилагательное (не используется) Единственное число Женский род Топоним Неодушевленное

Характеристика предложения

По цели высказывания
По интонации (по эмоциональной окраске)
По количеству грамматических основ
По количеству главных членов предложения
По наличию второстепенных членов
-

О инструменте

Каждая часть речи подсвечивается отдельным цветом, если вы хотите отображать только определенные части речи в предложении, выберите в панели инструментов нужную вам часть.

Какой вариант разбора выбрать?

Омонимы — это слова одинаковые по написанию, но разные по значению, такие слова могут попасться в предложении и программа не может определить какой смысл несет слово. Здесь нужно выбрать подходящей разбор слова в предложение, смотрите по контексту.

Часть речи сверху слова

Чтобы показывать часть речи сверху слова, включите соответствующею функцию в настройке разбора.

Я родился полвека тому назад, в средней России, в деревне, в отцовской усадьбе.

Среди моих предков было, верно, не мало и дурных. Но все же из поколения в поколение наказывали мои предки друг другу помнить и блюсти свою кровь: будь достоин во всем своего благородства. И как передать те чувства, с которыми я смотрю порой на наш родовой герб? Рыцарские доспехи, латы и шлем с страусовыми перьями. Под ними щит. И на лазурном поле его, в середине — перстень, эмблема верности и вечности, к которому сходятся сверху и снизу своими остриями три рапиры с крестами-рукоятками.

В стране, заменившей мне родину, много есть городов, подобных тому, что дал мне приют, некогда славных, а теперь заглохших, бедных, в повседневности живущих мелкой жизнью. Все же над этой жизнью всегда — и не даром — царит какая-нибудь серая башня времен крестоносцев, громада собора с бесценным порталом, века охраняемым стражей святых изваяний, и петух на кресте, в небесах, высокий Господний глашатай, зовущий к небесному Граду.

Самое первое воспоминание мое есть нечто ничтожное, вызывающее недоумение. Я помню большую, освещенную предъосенним солнцем комнату, его сухой блеск над косогором, видным в окно, на юг… Только и всего, только одно мгновенье! Почему именно в этот день и час, именно в эту минуту и по такому пустому поводу впервые в жизни вспыхнуло мое сознание столь ярко, что уже явилась возможность действия памяти? И почему тотчас же после этого снова надолго погасло оно?

Младенчество свое я вспоминаю с печалью. Каждое младенчество печально: скуден тихий мир, в котором грезит жизнью еще не совсем пробудившаяся для жизни, всем и всему еще чуждая, робкая и нежная душа. Золотое, счастливое время! Нет, это время несчастное, болезненно-чувствительное, жалкое.

Может быть, мое младенчество было печальным в силу некоторых частных условий? В самом деле, вот хотя бы то, что рос я в великой глуши. Пустынные поля, одинокая усадьба среди них… Зимой безграничное снежное море, летом — море хлебов, трав и цветов… И вечная тишина этих полей, их загадочное молчание… Но грустит ли в тишине, в глуши какой-нибудь сурок, жаворонок? Нет, они ни о чем не спрашивают, ничему не дивятся, не чувствуют той сокровенной души, которая всегда чудится человеческой душе в мире, окружающем ее, не знают ни зова пространств, ни бега времени. А я уже и тогда знал все это. Глубина неба, даль полей говорили мне о чем-то ином, как бы существующем помимо их, вызывали мечту и тоску о чем-то мне недостающем, трогали непонятной любовью и нежностью неизвестно к кому и чему…

Где были люди в это время? Поместье наше называлось хутором, — хутор Каменка, — главным имением нашим считалось задонское, куда отец уезжал часто и надолго, а на хуторе хозяйство было небольшое, дворня малочисленная. Но все же люди были, какая-то жизнь все же шла. Были собаки, лошади, овцы, коровы, работники, были кучер, староста, стряпухи, скотницы, няньки, мать и отец, гимназисты братья, сестра Оля, еще качавшаяся в люльке…

Почему же остались в моей памяти только минуты полного одиночества? Вот вечереет летний день. Солнце уже за домом, за садом, пустой, широкий двор в тени, а я (совсем, совсем один в мире) лежу на его зеленой холодеющей траве, глядя в бездонное синее небо, как в чьи-то дивные и родные глаза, в отчее лоно свое. Плывет и, круглясь, медленно меняет очертания, тает в этой вогнутой синей бездне высокое, высокое белое облако… Ах, какая томящая красота! Сесть бы на это облако и плыть, плыть на нем в этой жуткой высоте, в поднебесном просторе, в близости с Богом и белокрылыми ангелами, обитающими где-то там, в этом горнем мире! Вот я за усадьбой, в поле. Вечер как будто все тот же — только тут еще блещет низкое солнце — и все так же одинок я в мире. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, колосистые ржи, овсы, а в них, в густой чаще склоненных стеблей, — затаенная жизнь перепелов. Сейчас они еще молчат да и все молчит, только порой загудит, угрюмо зажужжит запутавшийся в колосьях хлебный рыжий жучок. Я освобождаю его и с жадностью, с удивленьем разглядываю: что это такое, кто он, этот рыжий жук, где он живет, куда и зачем летел, что он думает и чувствует? Он сердит, серьезен: возится в пальцах, шуршит жесткими надкрыльями, из-под которых выпущено что-то тончайшее, палевое, — и вдруг щитки этих надкрылий разделяются, раскрываются, палевое тоже распускается, — и как изящно! — и жук подымается в воздух, гудя уже с удовольствием, с облегчением, и навсегда покидает меня, теряется в небе, обогащая меня новым чувством: оставляя во мне грусть разлуки…

А не то вижу я себя в доме и опять в летний вечер и опять в одиночестве. Солнце скрылось за притихший сад, покинуло пустой зал, пустую гостиную, где оно радостно блистало весь день: теперь только последний луч одиноко краснеет в углу на паркете, меж высоких ножек какого-то старинного столика, — и, Боже, как мучительна его безмолвная и печальная прелесть! А поздним вечером, когда сад уже чернел за окнами всей своей таинственной ночной чернотой, а я лежал в темной спальне в своей детской кроватке, все глядела на меня в окно, с высоты, какая-то тихая звезда… Что надо было ей от меня? Что она мне без слов говорила, куда звала, о чем напоминала?

Детство стало понемногу связывать меня с жизнью, — теперь в моей памяти уже мелькают некоторые лица, некоторые картины усадебного быта, некоторые события…

Эта поездка, впервые раскрывшая мне радости земного бытия, дала мне еще одно глубокое впечатление. Я испытал его на возвратном пути. Мы выехали из города в предвечернее время, проехали длинную и широкую улицу, уже показавшуюся мне бедной по сравненью с той, где была наша гостиница и церковь Михаила Архангела, проехали какую-то обширную площадь, и перед нами опять открылся вдали знакомый мир — поля, их деревенская простота и свобода. Путь наш лежал прямо на запад, на закатное солнце, и вот вдруг я увидел, что есть еще один человек, который тоже смотрит на него и на поля: на самом выезде из города высился необыкновенно огромный и необыкновенно скучный желтый дом, не имевший совершенно ничего общего ни с одним из доселе виденных мною домов, — в нем было великое множество окон и в каждом окне была железная решетка, он был окружен высокой каменной стеной, а большие ворота в этой стене были наглухо заперты, — и стоял за решеткой в одном из этих окон человек в кофте из серого сукна и в такой же бескозырке, с желтым пухлым лицом, на котором выражалось нечто такое сложное и тяжкое, чего я еще тоже отроду не видывал на человеческих лицах: смешение глубочайшей тоски, скорби, тупой покорности и вместе с тем какой-то страстной и мрачной мечты… Конечно, мне объяснили, какой это был дом и кто был этот человек, это от отца и матери узнал я о существовании на свете того особого сорта людей, которые называются острожниками, каторжниками, ворами, убийцами. Но ведь слишком скудно знание, приобретаемое нами за нашу личную краткую жизнь — есть другое, бесконечно более богатое, то, с которым мы рождаемся. Для тех чувств, которые возбудили во мне решетка и лицо этого человека, родительских объяснений было слишком мало: я сам почувствовал, сам угадал, при помощи своего собственного знания, особенную, жуткую душу его. Страшен был мужик, пробиравшийся по дубовым кустарникам в лощине, с топором за подпояской. Но то был разбойник, — я ни минуты не сомневался в этом, — то было нечто очень страшное, но и чарующее, сказочное. Этот же острожник, эта решетка…

Читайте также: