Ушел на фронт посадил елку

Добавил пользователь Morpheus
Обновлено: 19.09.2024

На втором Белорусском еще продолжалось затишье,
Шел к закату короткий последний декабрьский день.
Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,
Прибежавшие к нам из сожженных дотла деревень.

Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.
Показалось — конца не предвидится этой войне.
Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.
(Виновато затишье — совсем не до грусти в огне!)

Показалась могилой землянка в четыре наката.
Умирала печурка. Под ватник забрался мороз…
Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:
— Почему ты одна? И чего ты повесила нос?

Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки.
Посмотрела на небо — ракета ль сгорела, звезда?
Прогревая моторы, ревели немецкие танки,
Иногда минометы палили незнамо куда.

А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу,
То застыла не веря: пожарами освещена
Горделиво и скромно красавица елка стояла!
И откуда взялась среди чистого поля она?

Не игрушки на ней, а натертые гильзы блестели,
Между банок с тушенкой трофейный висел шоколад…
Рукавицею трогая лапы замерзшие ели,
Я сквозь слезы смотрела на сразу притихших ребят.

Контратака! Пробил санитарную сумку осколок,
Я бинтую ребят на взбесившемся черном снегу…

Сколько было потом новогодних сверкающих елок!
Их забыла, а эту забыть не могу…

Новый год в блокадном Ленинграде

Новый год на фронте

Новогодний стол на фронте

В новогодний стол был. Ну, как это кому как везло. Новый 1943 год подоспел сразу после выигранного крупного сражения в битве под Сталинградом, первого за несколько месяцев; наши захватили в ней вражеские эшелоны с техникой, оружием и провизией. Все радовались этому переломному моменту, и командование решило устроить для солдат незабываемый Новый год. Было даже шампанское, трофейные пушки лупили в небо салютами, и солдаты ходили пьяными, не хлебнув немецкого шнапса – от радости победы. А следующий новый они могли встречать в окопах, в сырой одежде, под обстрелом, голодными или со странными заграничными консервами, которые появились в солдатском меню с сорок третьего года вместе с шоколадом и яблоками. . Морской пехотинец Виктор Павлючук рассказывал, как командиры организовали для бойцов удивительный новогодний ужин:

все получили по банке итальянских консервов, а там под промасленным пергаментом были рис и лягушачьи лапки.

Лапки, понятное дело, все выбрасывали —ну и дрянь! — только рис съедали. Еще был омлет из черепашьих яиц, тоже. не каждый решался попробовать.

Новогодние игрушки

В войну все заводы и фабрики нашей страны работали для фронта: выпускали оружие, боевую технику. Но даже в самые трудные времена не останавливался выпуск елочных игрушек. Их делали все заводы. Кабельные – из остатков фольги и проволоки, стеклянные выдували лампочки без цоколя – новогодние шары, и так далее. В те годы вместо красной звезды старались прицепить на верхушку елки золотую, чтобы было, как звезда героя. И еще тогда появилась самая крутая игрушка, за которой сейчас охотятся коллекционеры, Дед Мороз с ружьем. Все считали, что он из известного стихотворения Галины Трутневой, написанного в 1941 году:
У него игрушек нет
В торбе за плечами.
Партизанит старый дед
Зимними ночами.
Деду некогда, поверь,
Мастерить игрушки.
Не пройдёт фашистский зверь
По лесной опушке!
И все же игрушки были — в большинстве самодельные. Раскрасил перегоревшую лампочку – вот и шар. Разложил под елкой вату – вот и снег. Из бумаги вырезали солдат, собак-санитаров, танки и самолеты. Клеили искусственные яблоки и орехи, разноцветные бумажки сворачивали, как конфетные фантики, и казалось, что елку украшают настоящие конфеты. Приходил праздник, и было легче. И ближе становилась Победа.

Каждый год 9-го мая перечитываю письма отца с фронта. Мало что помню о Великой Отечественной войне 1941 -1945 годов, но день, когда отец уходил на войну, врезался в мальчишескую память. Помню все до мельчайших подробностей. Конечно, я тогда не знал, что это было 3-го марта 1942 года. Мне было три года, три месяца и три дня.
В тот день я был в детском саду. Неожиданно прибежала моя старшая сестра Эмилия и повела меня домой. Она торопила меня и все повторяла:
- Скорей, скорей, папа на фронт уезжает! Нам надо его проводить!
Около дома стояли отец, мама, мои старшие братья – Леонард и Эдуард. Бабушка держала на руках младшую сестренку Валерию. Ей тогда было всего семь месяцев.
Самый красивый в городе, как мне тогда казалось, черный-черный, блестящий, словно зеркало, жеребец был запряжен в сани, в которых лежали вещи отца, среди которых был овчинный тулуп.
Отец взял меня на руки и прижал к себе, что-то шептал мне на ухо, потом поцеловал и посадил в сани. Заводской конюх Емельяныч сел на облучок и поехал по Набережной до школы № 4.
Бабушка с Валерой осталась у калитки дома. Все пошли за санями.
Отец что-то говорил маме, братьям, сестренке. Я же гордо сидел в санях. Я был уверен в том, что если отец посадил меня в сани, а остальные идут за ними, то значит, я с отцом поеду на фронт. Иначе, почему все идут, а я еду?
Только потому, что я тоже отправляюсь на фронт.
Около школы повернули на Манцерову гору и поднялись до второго здания школы. Не помню, в какой цвет была окрашена школа, но штакетная изгородь около школы была изумрудно-зеленой.
- Давайте прощаться здесь, дальше провожать не надо – сказал отец. Наступила какая-то невыносимая тишина, что-то непонятное, незнакомое мне ранее, очень тяжелое и темное свалилось на меня. Я ничего, ничего не понимал. Отец каждого обнял, поцеловал, что-то говорил каждому. Он положил руки на мамины плечи и долго смотрел ей в глаза, потом прижал к себе. Мне показалось, что время остановилось.
- Пора,- сказал отец маме и подошел к саням.
Он хотел взять меня на руки. Но я, почему-то вцепился изо всех моих мальчишеских сил в поручни саней и не отпускал их.
Отец сказал совершенно спокойно:
- Мой соколик! Иди к маме. Надо развернуть тулуп. Нам далеко ехать. Ночью будет холодно. Сначала доедем до Тумы, а дальше - поездом. Мне запомнился этот тулуп на всю жизнь, каждую завитушка, даже цвет каждой из них.
Я подошел к маме. Она взяла меня на руки. Отец стал переворачивать тулуп, лежащий в санях, как бы расстилая его. Затем неожиданно вскочил в сани, крикнул:
- Асенька, держи его! Емельяныч! Гони.
Емельяныч кнутом стеганул вороного и тот с места рванул вперед.
И тут со мной случилась в буквальном смысле истерика: я вырывался из маминых рук, вырывался, вырывался и орал, неистово орал:
- Папа! Папочка. Возьми меня с собой на фронт бить фашистов из пулемета. Пожалуйста.
Мама еле удерживала меня на своих руках. На помощь ей бросились мои старшие братья.
Дальше провал, тьма. Дальше не помню, ничего не помню.В памяти остались только мамины глаза, голубые-голубые, из которых по ее щекам лились невероятно крупные слезы.
Очнулся дома на кровати, страшная тишина и что-то плакало там , внутри меня,без слез.
Отец не вернулся с той проклятой войны. Каждый год мама собирала нас 9-го мая всех месте и читала письма отца с фронта.
Вот и я, каждый год 9 –го мая читаю эти добрые и светлые письма моего отца с фронта. Удивительная вера в Победу над мракобесием, необыкновенная, неземная любовь к маме и ко всем нам в каждой строчке этих писем.
Для меня это не просто память о моем отце, моей маме, это и память обо всех тех, кто не вернулся, защищая нас, о тех. кто не предал нас, не отдал на поругание и уничтожение.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

В селе Успенское Орловской области чиновники в качестве новогоднего дерева спилили елку, которая была дорога местным жителям не только как украшение улицы, но и как память о посадившем ее ветеране Великой Отечественной войны. Сами представители власти говорят, что сделано это было по закону.

Это далеко не первый такой случай. В декабре 2016 года чиновники без разрешения срубили 57-летнюю елку во дворе у пожилой женщины без ее ведома. Между тем ель была очень ей дорога — это память об умершем сыне. Убитая горем пенсионерка пошла в полицию и написала заявление о хищении. Оказалось, что чиновники администрации спилили елку и установили ее на главной площади райцентра, в 30 метрах от дома женщины. Тогда в дело вмешались прокуратура и следователи СК РФ. В итоге ответственный за кражу чиновник подал заявление об отставке и с 12 декабря был уволен из районной администрации.

Такая же история повторилась и на следующий год: главную площадь села Аргаяш в Челябинской области украсили елкой, которую тайком спилили во дворе местной жительницы. Распоряжение спилить дерево дал глава администрации сельского поселения. Хозяйки участка, в двух метрах от дома которой спилили елку, в этот момент не было дома. Вскоре ель, украшенная к празднику, появилась на главной площади Аргаяша.

Читайте также: