Помню только отдельные строфы 18 например такие о срывайте цветы на поникших стеблях
Добавил пользователь Morpheus Обновлено: 19.09.2024
Часто я спрашиваю себя, когда думаю о занятии литературой: когда же это
началось? И как это вообще начинается? Что впервые заставляет человека взять
в руки перо, чтобы не выпускать его до конца жизни?
Труднее всего вспоминать, когда это началось Очевидно, писательство
возникает в человеке, как душевное состояние, гораздо раньше, чем он
начинает исписывать стопы бумаги. Возникает еще в юности, а может быть, и в
детстве.
В детстве и юности мир существует для нас в ином качестве, чем в зрелые
годы. В детстве горячее солнце, гуще трава, обильнее дожди, темнее небо и
смертельно интересен каждый человек.
Для детей каждый взрослый кажется существом немного таинственным — будь
это плотник с набором фуганков, пахнущих стружкой, или ученый, знающий,
почему трава окрашена в зеленый цвет.
Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар,
доставшийся нам от детства.
Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то
он поэт или писатель. В конце концов, разница между ними невелика.
Ощущение жизни как непрерывной новизны — вот та плодородная почва, на
которой расцветает и созревает искусство.
Когда я был гимназистом, я, конечно, писал стихи, такое множество стихов,
что за месяц исписывал толстую общую тетрадь.
Стихи были плохие — пышные, нарядные и, как мне тогда казалось, довольно
красивые.
Сейчас я забыл эти стихи. Помню только отдельные строфы. Например, такие:
О, срывайте цветы на поникших стеблях!
Тихо падает дождь на полях.
И в края, где горит дымно-алый осенний закат,
Пожелтелые листья летят…
Но это еще милость. Чем дальше, тем больше я нагромождал в стихах
всяческие, даже бессмысленные, красивости:
И опалами блещет печаль о любимом Саади
На страницах медлительных дней.
Часто я спрашиваю себя, когда думаю о своих занятиях литературой: когда же это началось? И как это вообще начинается? Что впервые заставляет человека взять в руки перо, чтобы не выпускать его до конца жизни?
Часто я спрашиваю себя, когда думаю о своих занятиях литературой: когда же это началось? И как это вообще начинается? Что впервые заставляет человека взять в руки перо, чтобы не выпускать его до конца жизни?
Труднее всего вспомнить, когда это началось. Очевидно, писательство возникает в человеке, как душевное состояние, гораздо раньше, чем он начинает исписывать стопы бумаги. Возникает еще в юности, а может быть, и в детстве.
В детстве и юности мир существует для нас в ином качестве, чем в зрелые годы. В детстве жарче солнце, гуще трава, обильнее дожди, ярче небо и смертельно интересен каждый человек.
Для детей каждый взрослый кажется существом немного таинственным – будь это плотник с набором инструментов, пахнущих стружкой, или ученый, знающий, почему трава окрашена в зеленый цвет.
Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас – величайший дар, доставшийся нам от поры детства.
Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель. В конце концов разница между обоими невелика.
Ощущение жизни как непрерывной новизны – вот та плодородная почва, на которой расцветает и созревает искусство.
Когда я был гимназистом, я, конечно, писал стихи, такое множество стихов, что за месяц исписывал толстую общую тетрадь.
Стихи были плохие – пышные, нарядные и, как мне тогда казалось, довольно красивые.
Сейчас я забыл эти стихи. Помню только отдельные строфы. Например, такие:
О, срывайте цветы на поникших стеблях!
Тихо падает дождь на полях.
И в края, где горит дымно-алый осенний закат,
Пожелтелые листья летят…
Чем дальше, тем больше я нагромождал в стихах всяческие, даже бессмысленные, красивости:
И опалами блещет печаль о любимом Саади
На страницах медлительных дней…
Больше всего я писал стихов о море. В ту пору я его почти не знал.
Это было пенистое, веселое море – родина крылатых кораблей и отважных мореплавателей. Изумрудами горели на его берегах маяки. В портах ключом бурлила беззаботная жизнь. Смуглые женщины неслыханной прелести были ввергнуты по моей авторской воле в кипение жестоких страстей. В стихах и неясном волнении прошла большая часть моей бедной и по существу довольно горькой молодости. Вскоре я бросил писать стихи. Я понял, что это мишура, цветы из хорошо раскрашенных стружек, сусальная позолота. Вместо стихов я написал свой первый рассказ. У него была своя история.
Паустовский Константин Георгиевич.
Многие из нас в определенный момент своей жизни открывают в себе талант сочинительства. Проходят годы, потом мы вспоминаем об этих опытах творчества с улыбкой. Когда же просыпается в человеке тяга к литературной деятельности, почему? Над этими вопросами задумывается К.Г. Паустовский в своем тексте.
Размышления писателя об особенной поре в жизни человека – детстве – взаимосвязаны, так как помогают К.Г. Паустовскому объяснить, почему же талант к писательству формируется в этом возрасте.
Позиция К.Г. Паустовского такова: талант к искусству развивается в юные годы, потому что именно в этот период ребенок активен по отношению к миру, заинтересован всем, что видит вокруг. Дети постоянно играют, воображают, фантазируют, для них каждый предмет или человек – уже открытие.
Я согласна с позицией автора. Действительно, детство – то время, когда может сформироваться направленность на творчество. Ребенок – тот ещё выдумщик и затейник. Малыш радуется миру, находит интересное для себя в обыкновенных вещах. Умение открывать новое каждый день, способность к постоянному познанию, талант видеть во всем прекрасное – те качества, которые необходимы писателю, они закладываются в человеке в юном возрасте.
В заключение важно отметить: необходимо сохранять в себе эти детские качества не только для того, чтобы стать писателем. Нет, не всем дано творчество. Способность радоваться, находить интересное и позитивное в каждом моменте прожитого дня – залог счастливой жизни человека.
Часто я спрашиваю себя, когда думаю о занятии литературой: когда же это началось? И как это вообще начинается? Что впервые заставляет человека взять в руки перо, чтобы не выпускать его до конца жизни?
Труднее всего вспоминать, когда это началось Очевидно, писательство возникает в человеке, как душевное состояние, гораздо раньше, чем он начинает исписывать стопы бумаги. Возникает еще в юности, а может быть, и в детстве.
В детстве и юности мир существует для нас в ином качестве, чем в зрелые годы. В детстве горячее солнце, гуще трава, обильнее дожди, темнее небо и смертельно интересен каждый человек.
Для детей каждый взрослый кажется существом немного таинственным — будь это плотник с набором фуганков, пахнущих стружкой, или ученый, знающий, почему трава окрашена в зеленый цвет.
Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар, доставшийся нам от детства.
Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель. В конце концов, разница между ними невелика.
Ощущение жизни как непрерывной новизны — вот та плодородная почва, на которой расцветает и созревает искусство.
Когда я был гимназистом, я, конечно, писал стихи, такое множество стихов, что за месяц исписывал толстую общую тетрадь.
Стихи были плохие — пышные, нарядные и, как мне тогда казалось, довольно красивые.
Сейчас я забыл эти стихи. Помню только отдельные строфы. Например, такие:
О, срывайте цветы на поникших стеблях!
Тихо падает дождь на полях.
И в края, где горит дымно-алый осенний закат,
Пожелтелые листья летят…
Но это еще милость. Чем дальше, тем больше я нагромождал в стихах всяческие, даже бессмысленные, красивости:
И опалами блещет печаль о любимом Саади
На страницах медлительных дней.
Больше всего я писал стихов о море. В ту пору я его почти не знал.
Это было пенистое, веселое море — родина крылатых кораблей и отважных мореплавателей. Изумрудами горели на его берегах маяки. В портах ключом бурлила беззаботная жизнь. Смуглые женщины неслыханной прелести были ввергнуты по моей авторской воле в кипение жестоких страстей.
Правда, с годами мои стихи делались менее нарядными. Из них постепенно начала выветриваться экзотика.
Но, честно говоря, детские и юношеские годы никогда не обходятся без экзотики, будь это экзотика тропических стран или гражданской войны.
Экзотика придает жизни ту долю необыкновенности, которая необходима каждому юному и впечатлительному существу.
Дидро был прав, когда говорил, что искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном.
Во всяком случае я не проклинаю детское свое увлечение экзотикой.
Кто в детстве не осаждал старинные замки, не погибал на корабле с изодранными в клочья парусами у берегов Магелланова пролива или Новой Земли, не мчался в тачанке вместе с Чапаевым по зауральским степям, не искал сокровища, так ловко запрятанные Стивенсоном на таинственном острове, не слышал шума знамен в Бородинском бою или не помогал Маугли в непролазных дебрях Индостана?
Экзотика, конечно, не исчезла из моего сознания сразу. Она долго держалась, как держится стойкий запах сирени в садах. Она преображала в моих глазах знакомый, даже надоевший Киев.
Золото закатов пылало в его садах. За Днепром мигали во мраке молнии. Мне казалось, что там раскинулась неведомая — грозовая и влажная — страна, наполненная бегущим шумом листьев.
Весна сыпала на город желтоватые цветы каштанов с красными крапинками на лепестках. Их было так много, что во время дождей плотины из опавших цветов задерживали сток дождевой воды и некоторые улицы превращались в мелкие озера.
А после дождей небо над Киевом светилось, как купол из лунного камня. И с неожиданной силой приходили на память стихи:
Царит весны таинственная сила
О звездами на челе
Ты — нежная. Ты счастье мне сулила
На суетной земле..
С этим временем у меня была связана первая влюбленность — то удивительное состояние, когда почти все девушки казались прекрасными. Любая черта девичества, мелькнувшая на мгновение на улице, в саду, в трамвае, — застенчивый, но внимательный взгляд, запах волос, блеск зубов за полуоткрытыми губами, обнаженное ветром маленькое колено, прикосновение холодных пальцев — все это напоминало, что рано или поздно, но и меня постигнет в жизни любовь. Я был уверен в этом. Так мне хотелось думать, и так я думал.
Каждая такая встреча была для меня началом непонятной тоски.
В стихах и неясном волнении прошла большая часть моей бедной и по существу довольно горькой молодости.
Вскоре я бросил писать стихи. Я понял, что это мишура, цветы из хорошо раскрашенных стружек, сусальная позолота.
Вместо стихов я написал свой первый рассказ. У него была своя история. О ней я расскажу в следующей главе.
1. Рассказчик бросил писать стихи и вскоре создал первый рассказ.
2. Рассказчик любил писать стихи о морях — Чёрном, Средиземном.
3. Писательство в человеке зарождается в зрелые годы.
4. Искусство создаётся на основе чувства постоянной новизны в жизни.
5. Весёлая и богатая, как стихи, молодость автора прошла в неясном волнении.
1 ) Часто я спрашиваю себя, когда думаю о занятии литературой: когда же это началось? ( 2 ) И как это вообще начинается? ( 3 ) Что впервые заставляет человека взять в руки перо, чтобы не выпускать его до конца жизни? ( 4 ) Труднее всего вспоминать, когда это началось. ( 5 ) Очевидно, писательство возникает в человеке, как душевное состояние, гораздо раньше, чем он начинает исписывать стопы бумаги. ( 6 ) Возникает ещё в юности, а может быть, и в детстве.
( 7 ) В детстве и юности мир существует для нас в ином качестве, чем в зрелые годы. ( 8 ) В детстве горячее солнце, гуще трава, обильнее дожди, темнее небо и смертельно интересен каждый человек.
( 9 ) Для детей каждый взрослый кажется существом немного таинственным — будь это плотник с набором фуганков, пахнущих стружкой, или учёный, знающий, почему трава окрашена в зелёный цвет.
( 10 ) Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар, доставшийся нам от детства. ( 11 ) Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель. ( 12 ) В конце концов, разница между ними невелика. ( 13 ) Ощущение жизни как непрерывной новизны — вот та плодородная почва, на которой расцветает и созревает искусство. ( 14 ) Когда я был гимназистом, я, конечно, писал стихи, такое множество стихов, что за месяц исписывал толстую общую тетрадь. ( 15 ) Стихи были плохие — пышные, нарядные и, как мне тогда казалось, довольно красивые. ( 16 ) Сейчас я забыл эти стихи. ( 17 ) Помню только отдельные строфы. ( 18 ) Например, такие:
О, срывайте цветы на поникших стеблях!
( 19 ) Тихо падает дождь на полях.
( 20 ) И в края, где горит дымно-алый осенний закат,
Пожелтелые листья летят.
( 21 ) Но это ещё милость. ( 22 ) Чем дальше, тем больше я нагромождал в стихах всяческие, даже бессмысленные, красивости:
И опалами блещет печаль о любимом Саади
На страницах медлительных дней.
( 31 ) Это было пенистое, весёлое море — родина крылатых кораблей и отважных мореплавателей. ( 32 ) Изумрудами горели на его берегах маяки. ( 33 ) В портах ключом била беззаботная жизнь. ( 34 ) Смуглые женщины неслыханной прелести были ввергнуты по моей авторской воле в кипение жестоких страстей. ( 35 ) В стихах и неясном волнении прошла большая часть моей бедной и по сути довольно горькой молодости. ( 36 ) Вскоре я бросил писать стихи. ( 37 ) Я понял, что это мишура, цветы из хорошо раскрашенных стружек, сусальная позолота. ( 38 ) Вместо стихов я написал свой первый рассказ. ( 39 ) У
Читайте также: